 |
|
|
Григорий Дурново. В Италию школа ездила уже второй раз. Это был обмен - после нашего визита итальянцы должны были приехать в Москву. Школа, где учились наши итальянцы, находилась в тосканском городе Понтедера. (Только через много лет мы с удивлением узнали, что как раз в те годы в Понтедере находилась театральная студия Ежи Гротовского. Между тем, в наших рядах уже в то время было много людей, сильно интересовавшихся театром, так что они впоследствии очень расстраивались.) Из учителей туда поехали покойный директор Евгений Семенович Топалер, наш учитель литературы Эдуард Львович Безносов, тогдашний завуч Любовь Викторовна Щеткина и учительница литературы (а теперь завуч) Екатерина Львовна Демиденко. Школьники были из 8-10 классов, больше всего народу было из гуманитарных. 
Молодых людей было всего трое: математик из десятого класса Саша Мамонтов, гуманитарий из десятого Артур Клява (весьма культовый персонаж) и я (гуманитарий из девятого).
Туда мы ехали на двух поездах в разные дни. Детей разделили по алфавиту, - первой партией (15 марта) ехали Любовь Викторовна, Екатерина Львовна и те школьники, чьи фамилии начинались с букв после М, а второй партией (16 марта) Евгений Семенович, Эдуард Львович и все остальные (в том числе и я). Насколько мне известно, первая партия доехала удачно. У нас поначалу все тоже было хорошо и весело. Пели песни (от Окуджавы и Кима через "Аквариум" до Газманова и "Любэ", а также песню Ильи Овчинникова про Кляву на музыку Пола Маккартни (Put It There) "Под сводом каменного грота..." и песню Артура Клявы на тему буги-вуги "Овчинникова нужно"). Я тогда находился под большим впечатлением от двух кассет с песнями и трепом, записанных по дороге из Италии в предыдущую школьную поездку, поэтому взял с собой магнитофон и записывал на него песни, разговоры и шутки. Я так усердствовал, что если не успевал записать шутку сразу, то включал магнитофон и просил повторить. Эти экзерсисы мне потом многие поминали... Ничего из этих записей не сохранилось.
Когда поезд переезжал Чоп, мы с Эдуардом Львовичем придумали Вольную республику Чоп и даже стали присваивать участникам поездки должности. (Я сейчас уже плохо помню, кто кем был, припоминаю должности типа "начальник жандармурии" и "заведующий пуантами и тесемками"). Главным врагом Вольной республики Чоп была избрана Лация-Турвия, которую представлял Артур Клява. Гимном Вольной республики Чоп стала песня Галича "Ночной дозор".
Приключения начались, когда на третий день поезд остановился в Будапеште в 7 утра. Выяснилось, что он сломался и нам придется перебираться в стоящий рядом европейский поезд, что мы поспешно сделали. Только потом я вспомнил, что у проводников осталась моя кассета с "Белым альбомом" Битлов. Небось, записали на нее что-нибудь свое. Дальше мы долго бродили по поезду, пытаясь приткнуться то тут, то там. Ольга Гринкруг (тогда учившаяся в 10 классе "В", а ныне большую часть времени живущая в Италии) вспоминает про наши передвижения и про паспорта.
 |
|
|
Ольга Гринкруг. Тогда были какие-то проблемы с бланками, и никак не получалось оформить на нас паспорта по отдельности. Поэтому мы все были вписаны к Топалеру и к Любови Викторовне в качестве детей, и каждому таможеннику (каковых между Россией, Венгрией, Югославией и Италией проходило довольно много) приходилось долго объяснять, что да почему... (Помню, как малоприятный венгерский пограничник спрашивал у Евгения Семеновича: "Ти - началник группи?" - Г.Д.) Процессия выглядела так: Топалер в трениках, Эдуард Львович с вещами, Оля Астахова с едой, Юля Лидерман с цветами (букетов было два: красные тюльпаны в банке из-под кока-колы и желтые нарциссы в пивного вида зеленой бутылке. Тюльпаны были не помню чьи, а нарциссы подарил Юле, кажется, ее молодой человек - на предмет возложить в Риме к Колизею. Из романтической затеи, правда, ничего не вышло, потому что букет был забыт в поезде. Но до Рима он, видимо, все-таки доехал, и даже раньше нас!) и все остальные сзади... Мы шлялись по разным вагонам. Лучше бы мы этого не делали, потому что, устроившись на новом месте, мы немедленно начинали есть и превращали это место в свинарник... А копченая курочка! За время пути она успела превратиться чуть ли не в культового персонажа: по крайней мере предложения ее отведать поступали примерно раз в 2 часа. Однако подступиться к ней Юля с Асей решились только часа в 2 ночи, где-то между Феррарой и Болоньей. Курочка, естественно, лежала в пакете на верхней полке, и, чтобы ее съесть, им пришлось растолкать остальных - менее голодных, но более сонных. Причем два раза: сначала, чтобы достать, а потом, чтобы выкинуть кости ;-)
Еще у меня сохранилось абсолютно идиллическое воспоминание о том, как мы ехали по Югославии, вокруг были какие-то офигительные горные леса с подснежниками (ну, или еще с какими цветами - в Москве-то снег лежал!), и как мы махали всем встречным из окошка, а встречные нам махали в ответ.
Г.Д. Вагоны были сидячие. Сперва нас погнали из первого класса. Потом выяснилось, что вагон, в котором мы разместились, едет только до Загреба. Наконец мы нашли подходящие места и кое-как там утрамбовались. Вспоминаю, как где-то под вечер девушки из 10 "В" Юля Лидерман и Ася Бонч-Осмоловская устроили в купе лежачий канкан по мотивам спектакля "Женитьба гусара". Я забился в угол и считал, что попал в притон, а Артур Клява утверждал, что эту сцену надо снимать для фильма "Казанова".
О.Г. Еще мы долго ехали в одном купе с какими-то шведами, которые так восхищались нашим пением, что даже купили нам соленых орешков. А вот водички уже не купили, и взять ее было решительно негде... (Я, однако, помню дядьку, который ходил по вагону и выкрикивал: "ПивО! Лимонадэ!" - Г.Д.)
Совсем под вечер поезд остановился в Триесте, и мы вышли полчаса погулять по городу. Топалер страшно боялся заблудиться, поэтому ограничился тем, что в темпе спортивной ходьбы прогнал нас по привокзальной улице и водворил обратно в поезд. Первое впечатление от Италии: нереальное освещение и полная уверенность, что ты передвигаешься внутри видеофильма.
Г.Д. Рано утром поезд прибыл во Флоренцию. Нас ждал директор школы в Понтедере синьор Рокки и итальянка-переводчица.
О.Г. Нас по приезде немедленно повезли смотреть на восход с Piazzale Michelangelo. Зрелище феерическое. Там вообще вид роскошный (я и сейчас его очень люблю, тем более, что живу как раз через реку от этого романтичного места), но обычно не протолкнуться от туристов и сувенироторговцев, а тогда было восхитительно пусто...
Г.Д. После этого мы поехали в Понтедеру, где нам предстояло найти своих "хозяев". Моего итальянца звали Эмильяно Аккарди и жил он в месте под названием Моррона не очень далеко от Понтедеры (красивый был там вид, повсюду зеленые холмы и симпатичные домики). По-английски он разговаривал плохо, но я, к счастью, в то время систематически смотрел по образовательному каналу (помните, был такой? теперь там НТВ) передачи, обучающие итальянскому языку. За время поездки мне неоднократно приходилось пользоваться своими скудными познаниями, потому что многие из наших итальянцев слабо владели иностранными языками, да и русского переводчика на экскурсии не всегда присылали (в таких случаях кто-то из итальянцев говорил по-английски, а кто-нибудь из наших переводил). Особенно обидно было тем, кто учил в школе немецкий, а попал к хозяину, знающему английский. Помню, меня потрясла привычка у итальянцев в знак приязни очень больно щипать за щеку или подбородок, приговаривая: "Bellino!" (что-то типа "Милашка!").
Сперва мы посидели у итальянцев на уроках (это нам впоследствии приходилось делать не раз), а потом разъехались по домам. (Лично у меня остаток дня прошел в знакомстве с семьей Эмильяно и его соседками, кроме того, мы с ним ходили в местную церковь, где он сначала запустил руку в какую-то емкость с водой, а потом сидел минуты две на скамье, закрыв лицо руками. Грин ездила на мотоцикле в лес есть мороженое.)
На следующий день, 20 марта, мы ходили по Понтедере (тусовочным местом там был свой Арбат-Бродвей под названием Corso), а также посетили завод по производству мотоциклов Piaggio. Мы с Артуром Клявой отметили особый звук падающего алюминия (Артур назвал его drop). 
Переводчица там была русская (она часто нас сопровождала в дальнейшем, ее основным выражением было: "Заткнись, пожалуйста!", обращенное к тем, кто ей мешал). Нам там подарили фирменные бейсбольные шапочки. Евгений Семенович (которого сразу полюбили наши итальянцы и всякий раз, когда он появлялся, скандировали: "To-pa-le! To-pa-le!") говорил речь, в которой употребил слово "лимитчики".
О.Г. Оказалось, что завод этот действительно сильно знаменитый. У них в Италии эти мотороллеры начали производить в конце 60-х, это была такая часть шестидесятнического движения, свобода для молодежи и т. п. Короче, они уже в национальный миф превратились, а рекламную кампанию этого самого Piaggio во всех учебниках проходят... Работали там как раз типа лимитчики - с юга. Устроиться там вообще было невозможно, и они мигрировали к северу на разные крупные фабрики типа этой самой Piaggio. Город вокруг нее, собственно, и вырос. А на реке ихней Наполеон стоял. Река называлась Эра (Понтедера в переводе с итальянского означает "мост через Эру").
Г.Д. 21 марта мы ездили в город Ливорно и ходили там в музей Военно-морской академии. Оля Гринкруг вспоминает, что там был "морской волк с трубкой и на велосипеде":
О.Г. Пока мы по этой военно-морской академии ходили нестройными штатскими рядами, нас сопровождал какой-то человек - в темно-синей форме, загорелый, в фуражке, волосы такие типа "salt'n'pepper", с трубкой - но на велосипеде. Смотрелся исключительно забавно... Евгений Семенович умудрился врезаться в стеклянную стену между двумя помещениями - к моей вящей радости, т.к. я переводила, стояла спиной и была уверена, что эта сомнительная честь достанется мне. Для наших итальянских хозяев это был центральный эпизод всей поездки! Они до сих пор его вспоминают, хотя все остальное прочно забыли ;-)
Г.Д. 22 марта была поездка во Флоренцию. Очень запомнилась церковь Santa Maria del Fiore и галерея Uffizi, в которую нас не хотели вести, чтобы мы не опоздали на ужин. Смутно припоминаю, что Евгений Семенович потерялся во Флоренции и мы его ждали около часа.
О.Г. Мы были еще в Capella Medici, из которой (несмотря на обилие мрамора, микеланджеловские надгробия из пушкинского музея и прочие высококультурные произведения) вся группа запомнила исключительно апельсиновое дерево во дворике.
Г.Д. 23 марта мы ездили в Пизу. Конечно, помню башню и еще что-то.
О.Г. Я только помню, что шел дождь. И когда мы второй раз в Пизу ездили, он тоже шел... А еще там все покупали миниатюрные башни, которые меняют цвет в зависимости от погоды - то синеют, то розовеют, кажется...
Г.Д. 24 марта был Рим, и это был единственный итальянский город за всю поездку, который не относился к области Тоскана. Правда, Эдуард Львович (или Professore Eduardo, как его там называли) ездил еще в Палермо. Поездка в Рим была, откровенно говоря, странная. Фонтан Треви не работал, Колизей был закрыт...
О.Г. Он был не закрыт, туда просто надо было билеты покупать, а они денег стоили! Зато мы там валялись на травке под аркой Константина и сочиняли благодарственную речь на английском языке. Вернее, на русском, потом переводили на английский, а итальянцы на итальянский... Кроме того, в какой-то момент Евгений Семенович отстранил меня от перевода. Мы с ним разругались, т.к. я опаздывала все время и вообще нагличала, и дальше он переводил с итальянского сам. Там было: "Это, насколько я понял, их министерство просвещения". "Это, как я догадался, замок Св. Ангела". Итальянская преподавательница (которая сама ни хрена не знала и читала по путеводителю) произнесла про проносящееся за окном автобуса ужасно длинную тираду, из которой Топалер, натурально, ничего не понял и растерянно заметил: "А вот здесь мы уже проезжали..."
Г.Д. Я помню, что он указал на памятник Гарибальди и девушки из 10 "В" завизжали, поскольку совсем недавно проходили по истории Итальянскую революцию, а Евгений Семенович невозмутимо продолжил: "Это национальный итальянский герой, как вы можете видеть по реакции". "Евгений Семенович, это мы!!!" - закричали девушки. Здесь, кстати, уместно упомянуть о том, что итальянцы, которых исправно возили с нами, в основном слушали музыку и ели большие бутерброды (в том числе, с шоколадом). Думаю, что они все это уже видали много раз...
О.Г. А вот тут ты неправ. Итальянцы вообще свою страну знают плохо. Тем более, в школьном возрасте. И в Риме они (за небольшими исключениями) были как раз в первый раз. И непрерывно там терялись. Половину всей поездки они искали нас, а в оставшуюся половину мы искали их... Так время и прошло ;-) 
Г.Д. Когда Евгений Семенович говорил что-либо в микрофон, заглушая их музыку (обычно это был тогдашний кумир Marco Masini), они дружно орали: "Eeeeeeeeeeee! Pa-da-cor! Pa-da-cor!" (Это было переиначенное французское pas d'accord, не помню откуда взявшееся.) В Риме нам удалось зайти в потрясающий San Pietro (правда, когда мы в первый раз попытались туда попасть, оказалось, что там проповедь Папы, мы его даже издалека видели) и еще куда-то.
О.Г. Я помню церковь Santa Maria Maggiore, около которой мы встретились с Эдуардом Львовичем. Причем мы с Наташей Хлюстовой даже бросились ему на шею с радостными воплями.
Г.Д. В целом, полдня, которые мы там провели, не хватило бы даже в том случае, если бы и в Колизей мы попали, и фонтан Треви работал. В Понтедеру мы приехали в полночь.
О.Г. А на выезде из Рима нас решили профилактически сводить в туалет. И лучше бесплатно (ибо на автостоянках он платный) Для этого был выбран какой-то бар, преподаватели договорились, что зайдет парочка несчастных советских школьников... Представляю себе, каково было их удивление, когда мимо них прошествовало человек 50...
Г.Д. В другие большие города мы потом не ездили. Далее у меня некоторая путаница относительно последовательности событий, но в оставшиеся дни мы успели посетить фабрику кухонь Ferretti, винодельный завод (на котором нам устроили дегустацию, а учителям даже подарили по 3 бутылки), завод, где делали мраморные столы (там нам позволили взять на память ненужный мрамор, а я отколупнул от нужного!), сельских вино- и сыроделов. 26 марта навестили банк в Пизе (там нам обещали показать выставку драгоценностей из сейфа (или оставленное в залог, или еще что) - О.Г.) и мэра города Понсакко. 27 марта - какой-то технический лицей в Понтедере, где мы рассказывали про нашу школу и войну в Заливе, и курортный городок Вьяреджо. В тот же день мы поучаствовали в каком-то нелепом представлении: в середине шоу сначала Саша Никольская (профессиональная балерина из 8 "В") станцевала под "Очи черные" в исполнении Паваротти, а потом нас всех вывели на сцену, и мы прочли заранее заготовленный и переведенный благодарственный текст: Юля Лидерман по-русски, а одна из итальянок по-итальянски, после чего какой-то бедный мальчик-инвалид нам всем что-то подарил. Вечером по телевизору показывали танки в Москве (хотя Кирилл Рогов совсем недавно доказывал, что никаких танков на самом деле не было. Между прочим, сейчас я понимаю, что это вполне правдоподобно: видеоряд итальянское телевидение могло взять и из репортажа о параде на 9 мая. В сентябре 1999 года, когда они излагали историю с "Рашагейтом", показывались при этом пустые магазинные полки времен 1991 года и обменные пункты времен (судя по курсу) 1995 года - О.Г.), а Евгений Семенович нас успокаивал. Еще у нас с ним взяли интервью про Горбачева.
В один из дней мы были предоставлены сами себе. Например, мы с Юлей Лидерман и итальянцами ездили в Вальтерру к их друзьям (юлину итальянку звали Сильвия. Она потом в Москву не приехала - испугалась). Под впечатлением от такого сумбура мы уезжали поздним вечером 29 марта из Флоренции.
До Будапешта мы вновь ехали на европейском сидячем поезде, и поскольку в этот раз уже все были вместе, расположиться было довольно трудно. Ночевал я в купе вместе с преподавателями, при этом Евгений Семенович где-то задержался, и Эдуард Львович объявил: "Кто не успел, тот опоздал!" Где в итоге ночевал директор нашей школы, я не знаю. В Будапеште мы пересели в отечественный поезд. 31 марта, помню, девушки из десятого гуманитарного класса и Саша Мамонтов веселились: обливались из пакетов с холодным чаем, фотографируя при этом реакцию облитых, зашивали рукава курток (так поступили и с преподавателями, когда мы сидели и пели песни). В дорогу нам дали шоколадные яйца.
О.Г. Яйца всем купили, потому что надвигалась Пасха, а на Пасху у них принято дарить шоколадные яйца диких размеров с сюрпризами внутри. Как легко догадаться, это довольно хрупкий продукт, и когда, при смене поездов в Будапеште, Эдик с Топалером покидали все сумки в одно купе (внутри которого сидели мы с Асей Бонч и долго не могли оттуда выбраться), все жутко переживали, периодически заглядывали в дверь и спрашивали, как там их яйца поживают. Вообще, нам с собой надавали немеряное количество разнообразнейшей еды, так что мы снова с удовольствием свинячили. У Аси была памятная колбаса, которая проделала весь путь из Москвы в Понтедеру, а из Понтедеры обратно в Москву.
Г.Д. В таком настроении мы приехали 1 апреля в Москву. Что еще добавить? У многих большое впечатление оставило итальянское мороженое (Наташа Хлюстова из 10 "В" якобы больше всего любила клубнично-шоколадное) и, как ни прозаично, магазины (помню, как злился Эмильяно, когда мы куда-то опаздывали компанией, а наши девушки заглядывались на витрины; а Артур Клява, едучи уже в поезде по России, говорил Эдуарду Львовичу: "Представляете, что сейчас в магазинах?"). Запомнилось также, как мы с Юлей Лидерман учили Эмильяно песне "Мочалкин блюз" и как он радовался, когда мы ему объясняли, что значит "soblasniu" и "begi komane vakravat". А также запомнились шутки, ими же квалифицированные как специфический тосканский юмор (toscano scherzo в переводе "тосканская шутка") типа: "Иди спать в помойное ведро!", "Тебе это есть нельзя!" и так далее.
О.Г. Были еще всякие забавные феньки про подарки. Цыпа, как сейчас помню, заказала сигареты: "More" клубничный. Видимо, имелась в виду красная пачка, но мы очень долго верили, что бывают в цивилизованных странах сигареты с фруктовым вкусом...
Еще у них там была дикая мода на все советское. Популярностью пользовались, например, надписи совершенно абсурдного содержания, но русскими буквочками. А еще у кого-то из младших были жадные хозяева, которые их не кормили. Кстати, еда в этой поездке - отдельная песня, ибо было ее столько, что вообще непонятно, как она помещалась в наших желудках. Мы тогда решили, что итальянцы всегда таким образом питаются. Но из разговора с Федерикой выяснилось, что они тоже потом долго вспоминали, как обжирались во время визита русской группы, и были при этом честно уверены, что это такая русская традиция.
Кстати, кто-нибудь, наверняка, должен помнить, как его (или ее) учили есть спагетти - обычно это бывает забавно ;-) Мне, правда, их разрезали на мелкие кусочки ;-) (Надо мной вообще все время смеялись, что я мало ем, и говорили мне: "Мы вот такие (и показывали большой палец), а ты вот такой (и показывали мизинец)!" - Г.Д.)
P.S.
Г.Д. Некоторое время спустя после того, как мы уже вернулись, нам пришли письма, которые наши итальянцы отправили еще до того, как мы должны были к ним приехать. При этом выяснилось, что изначально распределение по хозяевах несколько отличалось. Помню фразу из письма хозяйки Юли Лидерман Сильвии к Асе Бонч-Осмоловской: "Я ловлю фрукоты". "Ловлю" от слова love.
P.P.S.
Итальянцы к нам собрались в декабре. Самая подходящая погода. (Я помню только, как с нас собирали ножи, чтобы столовая произвела на иностранных гостей приличное впечатление... - О.Г.) Многие испугались ехать (вернее, думаю, родители их не отпустили), вместо них приехали другие. Маша Терещенко из уже 9 "В" героически взяла к себе жить двоих. По приезде их вечером собрали у нас в буфете, и Евгений Семенович стал их инструктировать по-английски (нам с Артуром запомнились слова "АДRЕС" и "намба телефон"). А потом мы с родителями по морозцу стали развозить их по домам. Моя мама случайно перепутала два итальянских слова, решив, что слово caldo ("жарко") родственно английскому cold, и так и спросила у Эмильяно: "Caldo?" Бедняга решил, что это мы так шутим. Эмильяно привез нам продуктов (думаю, не он один так поступил).
Нас с занятий не снимали, и мы никуда с итальянцами не ездили, только приводили их за полчаса до первого урока в школу, а вечером встречали в метро. Изредка развлекались: водили их в Макдональдс, друг к другу в гости. Как-то раз несколько итальянцев собралось у меня, приехал Илья Овчинников и играл им Челентано, они очень радовались. Официально их возили по разным достопримечательностям, в том числе в Загорск (ныне Сергиев Посад) и Суздаль. Но фигурировал также и памятный приборостроительный завод им. Казакова. Эмильяно, помню, больше всего понравился балет "Золушка" в КДС и Театр кошек Куклачева. Еще он не раз ставил меня в тупик, спрашивая, "что это": в первый раз это была книга "Гроза" в русской критике", второй раз - военкомат, в третий раз - стихи Осенева, которые читал вслух Илья Овчинников.
Один из дней был отведен на шоппинг. Это означало, что мы ведем наших итальянцев на Арбат, где они покупают себе сувениры. Никогда не забуду этот мороз и этих торговцев матрешками, часами и фуражками, которые говорили нашим итальянцам: "Смари! Рашен символик! Субмарина!" - и ловко торговались по-итальянски.
В районе 15 декабря они уехали. Как и предрекал Эдуард Львович, было море слез. С тех пор мы с Эмильяно пару раз обменялись письмами, а когда через несколько лет наша школа еще раз поехала туда, он хотел послать мне письмо, но не успел. Общение заглохло. Думаю, что у большинства случилось так же. Но, например, Оля Гринкруг с Федерикой общается до сих пор.
Особую благодарность мы выражаем тогдашней хозяйке Оли Федерике Качальи, которая сейчас в Лондоне делает masters in political sciences, специализация по восточной Европе (результат того визита в 91 году!).
Друзья! Если у вас будут какие-либо дополнения - присылайте, мы добавим.
