Не видно кириллицу? См. также К.Бальмонт страница автора ОБРАТНО К СТИХИИ

Константин Бальмонт (Русская поэзия серебряного века)

В начале века Константин Дмитриевич Бальмонт - популярнейший из русских поэтов. "Кто равен мне в моей певучей силе? Никто, никто",- горделиво заявлял он. Особой музыкальности стиха, "певучей силе", с которой Бальмонт выразил переживания лирического Я, настроения времени, он и был обязан небывалому успеху у читателя, признанию со стороны Чехова, Чайковского, Горького, Брюсова, Блока, Анненского.

Происходил Бальмонт из дворянской семьи, вырос в усадьбе близ Шуи Владимирской губернии и рано пленился "печальной красотой" среднерусской природы (за "ее и "десяти Италии не возьму", писал поэт). Участник революционных кружков, Бальмонт был исключен из гимназии и университета; высокую филологическую культуру, знание множества языков дало ему самообразование, длившееся всю жизнь. Литературным "восприемником" Бальмота стал Короленко, пожелавший самодисциплины дару юноши. Но этому совету Бальмонт не внял; творя "с радостной торопливостью", он впадал в многословие и бессчетно повторялся. Наследие поэта крайне неровно; среди десятков книг его лирики в стихах и прозе испытание временем выдержало далеко не всё.

Первый, ученический "Сборник стихотворений" Бальмонт издал в 1890 г. К символизму обратился после встречи в 1894 г. с Брюсовым, став затем одним из первых в кружке поэтов издательства "Скорпион". Меланхолическую "осеннюю" лирику природы и любви (сб. "Под северным небом". М., 1894 и "В безбрежности". М., 1895) сменили в книге Бальмонта "Горящие здания" (М., 1900) "кинжальные слова" героя-индивидуалиста, примерявшего модную ницшеанскую маску ("Всё равно мне, человек/Плох или хорош..."). Образ русского декадента, "брата" Бодлера и Э. По, эпатирующее презрение к общепринятому, грим "художника-дьявола" часто мешали видеть другой лик Бальмонта-поэта, чьей доминантой Аиненский считал "нежность и женственность". В стихах Бальмонта рядом с "цветами зла" росли и "придорожные травы", "смятые невидевшим тяжелым колесом",- этот навеянный Некрасовым символ участи обездоленных. В стремлении быть "испанцем", жаждавшим "цветов багряных", Бальмонт порой попадал на грань безвкусицы (пресловутое "Хочу быть дерзким, хочу быть смелым... Хочу одежды с тебя сорвать"); искреннее и долговечнее оказались "утренние" мотивы его любовной лирики.

Подъем творческой и политической активности поэт испытал в канун первой русской революции. Его лучший сборник "Будем как Солнце" (М., 1903) запечатлел в космических метафорах переживание единства поэта с животворящими силами бытия и своеобразно выразил мажорное общественное настроение. Сатиры Бальмонта на "Николая Последнего", ходившие в списках ("Маленький султан", "Наш царь - Мукден, наш царь - Цусима"), а также его гимны революционным рабочим в большевистской газете "Новая жизнь", в изданной горьковским "Знанием" и конфискованной полицией книжке "Стихотворения" (СПб., 1906) заставили его уйти в эмиграцию до 1913 г.

Увлекающейся, "стихийной" натуре Бальмонта оказалась близка возникшая в бурно менявшемся мире "философия мгновения" ("Я каждой минутой сожжен/Я в каждой измене живу"). Впечатлительности "петроподобного" лирического героя ответили приёмы субъективного импрессионизма с его непосредственностью самовыражения, летучей зыбкостью образа и "внезапной строкой", спешившей "сказать мгновенью "Стой!"". Но еще Вяч. Иванов заметил, что, при всем многообразии художественных личин, Бальмонт-романтик оставался верен красоте порыва к "горным вершинам" творчества и непримирим к "трусости духа" и "раболепию рабов".

Импровизационному в своей сути искусству Бальмонта, понимавшего "поэзию как волшебство" (так он назвал свою лекцию 1914 г.), было чуждо все рассудочное. "Творец-ребенок", восхищенно писала о Бальмонте Цветаева, противоставляя его моцартианство сальеризму Брюсова.

Бальмонту редко давалась стилизация; "заморским гостем", по слову Цветаевой, оставался он даже в сфере русского фольклора (напр., в сб. "Жар-птица". М., 1907). Тем не менее ряд книг посвятил вариациям на темы поэзии народов мира, от древних ацтеков до западных славян (напр., "египетские" стихи в сб. "Зарево зорь". М., 1912). Страстный путешественник, Бальмонт побывал на всех континентах; он один из видных русских переводчиков (сочинений Кальдерона, Шелли, Э. По, Калидасы, Руставели и мн. др.). Но широта творчества мешала его глубине. В сборниках 1910-х годов ("Ясень. Видение древа." М., 1916; "Сонеты солнца, меда и луны." М., 1917) мастерство стиха не вернуло поэзии Бальмонта былой силы. Лишь в самых поздних стихотворениях, подсказанных тоской по родине, выступил ее проникновенный образ. Уехав из Москвы в 1920 г. (как ему тогда казалось, ненадолго), поэт провел на чужбине более двадцати лет и умер нищим, полузабытым и полубезумным в одном из пригородов Парижа.

Изд.: Бальмонт К. Стихотворения. Л., 1969. ("Б-ка поэта". Большая серия).

Источник: Русская поэзия серебряного века. 1890-1917. Антология. Ред. М.Гаспаров, И.Корецкая и др. Москва: Наука, 1993..