См. также: Э.Багрицкий Страница автора: стихи, статьи. А.Сурков Страница автора: стихи, статьи. СТИХИЯ: крупнейший архив русской поэзии

Алексей Сурков об Эдуарде Багрицком

Ал. Сурков

Имя Эдуарда Георгиевича Багрицкого неотъемлемо от истории русской поэзии начальных десятилетий советского строя. Современник и сверстник своих одесских земляков - Исаака Бабеля, Юрия Олеши, Валентина Катаева, Ильи Ильфа, Евгения Петрова - Багрицкий начал писать в те годы, когда Россию потрясали трагические события первой мировой войны и революционные бои, в которых Одесса много раз переходила из рук в руки. И если молодые стихи Багрицкого, которые он читал в одесских литературных кружках и печатал в газете "Моряк", еще носили печать книжности и подражательности, обнаруживая несомненный талант автора, то вскоре, вслед за ними, стали появляться произведения, отмеченные, по выражению Баратынского, "лица не общим выраженьем".

В середине 20-х годов, когда в стране был еще в разгаре нэп, когда многие поэты, горячо воспевавшие революцию, не поняв сути ленинской политики, ударились в пессимизм, когда в столице кипели жаркие схватки поэтических школ и школок, Эдуард Багрицкий появился в Москве.

В 1925 году была напечатана его поэма "Дума про Опанаса", сразу сделавшая имя автора знаменитым в литературной среде, и вышла в свет первая книга стихов "Юго-Запад", закрепившая за Багрицким репутацию талантливого поэта, революционного романтика. Его сутуловатая фигура, облаченная в неизменное кожаное пальто, его голова с орлиным профилем, увенчанная рано седеющей буйной шевелюрой, стала неотъемлемой принадлежностью литературных диспутов и прений. И всюду его окружала шумная поэтическая молодежь, потому что с первых до последних дней своей жизни в литературе с особенной чуткостью и вниманием относится он к начинающим, не только обогащая их своим творческим опытом, но и прививая вкус к подлинно высоким поэтическим творениям русской и мировой поэзии.

Придя в поэзию в сложные переломные годы, будучи выходцем из мелкобуржуазной, очень специфической одесской среды, Багрицкий в первой книге принес в поэзию отзвуки своего сложного духовного и поэтического становления.

"Певцом без лютни, воином без оружия" хотел он быть в поэзии, подобно герою своих стихов, романтическому птицелову Диделю. На ряде его стихов, вошедших в книгу "Юго-Запад", лежит печать модного для той поры поэтического отщепенчества:

Мы ржавые листья на ржавых дубах.
Чуть ветер, чуть север, и мы облетаем.
...Над нами трубят трубачи молодые,
Над вами восходят созвездья чужие,
Чужие знамена над нами шумят.

Из-за этой мировоззренческой неопределенности молодого поэта и романтический герой его замечательной поэмы, украинский батрак Опанас, мечется между двумя лагерями в строгие ходы борьбы и трагически гибнет от своей социальной неприкаянности. Но в заключительных строках поэмы Багрицкий выражает свое страстное желание отдать жизнь революционной борьбе и погибнуть тою самою смертью, как погиб герой этой поэмы - большевик, комиссар Иосиф Коган.

Выраженная в концовке поэмы воля к слиянию личности поэта с пролетарской революцией становится содержанием и ведущей идеей всего, что написал Багрицкий за свою короткую жизнь в литературе.

И в вышедшей после "Юго-Запада" книге "Победители", и в триптихе маленьких поэм "Последняя ночь", и в заново переосмысливающем главные линии поэмы либретто оперы "Дума про Опанаса", и в главах неоконченной поэмы "Февраль" Эдуард Багрицкий страстно ищет пути к слиянию своего незаурядного таланта с революционной темой и находит этот путь.

Декларируя в стихотворении "Вмешательство поэта" свои новые позиции, отказываясь от абстрактной романтики, он становится на тот путь, который и 30-е годы был назван методом социалистического реализма. Первое, самое главное на этом пути, было достижение слияния личности поэта с созидающим новый мир народом:

Механики, чекисты, рыбоводы,
И ваш товарищ, мы одной породы.
Побоями нас нянчила страна.

Пройдя суровую школу идейного перевооружения, поэт в годы, когда народ вел широкое наступление по всему фронту против остатков старого мира, индустриализировал и коллективизировал страну, окончательно нашел свое место в строе сражающихся сограждан. И его молодая романтика, не теряя всей яркости своего оперения, приобретает новое качество, новую окраску суровой революционной правдивости и будничного мужества.

В маленьких поэмах цикла "Последняя ночь" он как строгий судья выносит приговор жадному кулацкому стяжательству и интеллигентскому отщепенчеству. И торжествующим гимном жизни, ее победе над смертью, со вечному торжеству, звучит завершающая цикл поэма "Смерть пионерки", одно из самых лучших произведений русской советской поэзии за всю ее пятидесятилетнюю историю:

Нас водила молодость
В сабельный поход.
. . . . . . . . . .

Мучившая поэта с юности бронхиальная астма вырвала его из жизни в тридцатисемилетнем возрасте, в пору наибольшего расцвета и зрелости его таланта. Широки были его оборванные смертью творческие замыслы. Новая волевая уверенность чувствовалась в почерке его последних произведений. Начав свой путь в поэзии "певцом без лютни, воином без оружья", он оставил нам как боевое наследие том замечательных, исполненных суровой правды и прямоты и высокого революционного пафоса произведений, которые обжигают сердца современников неподдельной искренностью и долго будут волновать людей будущих поколений.

И есть историческая закономерность в том, что прах поэта к его последнему прибежищу сопровождал отряд красных кавалеристов.

Источник: Русская советская поэзия 50-70х годов. Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов. Минск, "Вышэйшая школа", 1982.