Не видно кириллицу? См. также Д.Веневитинов страница автора ОБРАТНО К СТИХИИ

О Веневитинове (Лекции по Русской общественной мысли XIX века)

Веневитинов Дмитрий Владимирович (1805-1827) происходил из старой дворянской семьи. Получил домашнее образование, а с 1882 г. был вольнослушателем в Московском университете, где сблизился с любомудрами. В 1826 г. переехал в Петербург и поступил в иностранную коллегию, собирался отправиться в Персию на дипломатический пост, чему помешала ранняя смерть, возможно самоубийство. Известен как поэт.

Сколько-нибудь значительных произведений после него не осталось, можно назвать лишь "Письмо о философии", "Письмо к графине NN" и "Беседа Платона с Анаксагором".

В первой работе рассматривается философия как наука, которая, в отличие от конкретных наук, охватывает не отдельные ряды явлений, а всю совокупность бытия, отыскивая в нем единое начало. На этом основании философия объявляется наукой наук или наукой о познании вообще.

В другом наброске рассматривается соотношение субъективного и объективного в процессе познания. Определив, что знание "есть согласие природы с умом", Веневитинов пытается определить, каким образом происходит их совпадение в познании. Здесь возможны два решения: или "субъективное есть начальное" (тогда откуда возникает объективное?), или же "объективное есть начальное" (соответственно как возникло субъективное?). Веневитинов не согласен ни с материалистическим, ни с идеалистическим решением этого вопроса. По его мнению, эту антиномию, противоречие, можно решить в двух параллельных науках - науке объективного или природы и науки субъективного или ума. Иными словами, этими науками являются естественная философия и трансцендентальный идеализм. Но так как объективное и субъективное, по мнению Веневитинова, всегда стремятся друг к другу, то и науки, на них основанные, должны этому следовать и устремлять одна к другой, так что "естественная философия в совершенном развитии своем должна устремляться в идеализм и наоборот".

На Веневитинова большое влияние оказали декабристы, что видно в его статьях по эстетике, которую он считал связующим звеном между искусством и философией. Идея народности, самобытности литературы и искусства, протест против подражательности, требование подчинить литературную критику строгой теории - все эти идеи декабристской эстетической программы содержатся и в сочинениях Веневитинова, в частности в статье "Скульптура, живопись и музыка".

Веневитинов в каком смысле опередил Чаадаева и его идеи в знаменитом "Первом философическом письме". Он опубликовал статью "О состоянии просвещения в России", где говорится об отсутствии самобытного развития русской культуры в прошлом, о неорганическом просвещении русских, о необходимости как бы проделать путь органического развития культуры заново. Причем он считает, что этот процесс должен происходить на основе идей передовой европейской культуры, и прежде всего - немецкой (шеллегианской) философии, которая, по его мнению, есть теоретическая основа всех наук.

Не правда ли это напоминает мысли Чаадаева о застыл ости развития русской культуры и о необходимости перенимать опыт Запада, в особенности опыт католицизма? Так что можно сказать, что западничество как философское направление русской общественной мысли начинается не с Чаадаева, а значительно раньше.

Интересно отношение Веневитинова к роли человека в истории и обществе, чему посвящен недавно опубликованный фрагмент "Что написано пером, того не вырубишь топором". Предполагают, что это речь Веневитинова, произнесенная на тайном собрании "Общества любомудрия" в 1824 г. Я приведу только небольшой отрывок.

"Каждый человек, - писал Веневитинов, - есть необходимое звено в цепи человечества - судьба бросила его на свет с тем, чтобы он, подвигаясь сам вперед, также содействовал ходу всего человеческого рода и был полезным органом сего всемирного тела. Человек рожден не для самого себя, а для человечества, цель его - польза человечества. Круг его действий - собственно или порожденные отношения, отношения семейственные, отношения к известному кругу общества, к сословию, отношения к народу, к государству, к целой системе многих государств и, наконец, несбыточное по сие время явление, существовавшее только в отвлеченности, чистый космополитизм. Средства, данные человеку для достижения цели его предназначения, столь же многочисленны, сколь многоразличные все отрасли наук, искусств и ремесел. Из этого можно заключить обязанность каждого человека по мере сил своих и своих способностей содействовать благу общему в том круге, который ему предназначен судьбою, - обязанность каждого мыслящего гражданина определенно действовать для пользы народа, которому он принадлежит. К несчастью, эгоизм слишком часто заглушает в человеке это чувство общности...

Сделаем себе наперед искренний вопрос: полезны ли мы?

Без сомнения, для нашего народа, для России мы так же полезны, как всякое вещество безусловно и без своего ведома полезно для мира органического. Но приносим ли мы в жертву нашему отечеству тот плод, который, по-видимому, обещает ему наша образованность, наши нравственные способности, который оно вправе ожидать от нас? Нет, решительно нет, и причиной тому наше воспитание, которое в основании своем недостаточно.

Отчего же? Мы любим Россию, имя отечества воспламеняет нас. Мы готовы для него жертвовать своим существованием и не устрашились бы для блага его пролить последнюю каплю крови. Но именно этот самый энтузиазм, благородный в начале своем, часто не позволяет нам холодно измерять недостатки нашего отечества и средства к их улучшению, а сверх того мы сами, может быть, не способны к определенному действию для существенной пользы России. С тех пор как ум наш стал развиваться собственными силами, с тех пор питался он одними результатами, которые он принимал как истины, но до разрешения которых в других краях доходили в продолжение столетий. Таким образом, мы, по-видимому, сравнялись с остальною Европою; но какая же разница между человеком, собственными трудами и постепенно доходящим до одной истины, которую он отыскивал как жемчужину в море человеческих знаний, и другим, который принимал эту истину как свежую мысль, для которого сия истина пленительна единственно красотою своего облика?

Скажу более: нам вредит даже всеобщность наших познаний. Мы играя перебираем все, что в Европе занимает различные отрасли наук. Сегодня привлекал нас один предмет, завтра другой, а сие непостоянство занятий не позволяет нам предаться одному какому-нибудь путеводительному изучению, которое бы нам дало верные средства к известной цели...

...Постараемся по возможности избрать одну цель занятий, одно постоянное стремление в науках, одну методу действования, и тогда мы можем уповать, что труды наши, в каком бы роде они ни были, будут не бесполезны. Мы поясним тогда себе все то,что теперь неясно волнует нашу душу; мы положим тогда на алтарь отечества жертву, достойную его."(Русские эстетические трактаты первой трети Х1Х века. М., 1974, т.П, с7 609-611).

Источник: Лекции по Русской общественной мысли XIX века.

Сергей Николаевич Шпак