См. также: Н.Некрасов Страница автора: стихи, статьи. СТИХИЯ: крупнейший архив русской поэзии

Николай Некрасов (Русские поэты, 1966)

И. Г. Ямпольский

С именем Некрасова связана целая эпоха русской поэзии. Его творчество - следующий, после Пушкина и Лермонтова, этап в ее истории. Опираясь на их замечательные открытия, Некрасов внес много принципиально нового, своего, открывающего новые пути. Широко раскрытыми глазами посмотрел он на окружавшую действительность и увидел и сказал то, что до него сказано не было. Дальнейшее расширение границ поэзии, еще более тесное сближение с жизнью во всем ее разнообразии, демократизация тем, мотивов и самого языка, художественно-выразительных средств являются неотъемлемыми качествами творчества Некрасова. Не только идейная целеустремленность (поэт называет свою музу "печальной спутницей печальных бедняков"), не только бесстрашие правды, но и смелое новаторство поэтической формы сделали его, по словам Н. Г. Чернышевского, "создателем совершенно нового периода" в поэзии, создателем целого направления. Некрасова трудно с кем-нибудь спутать, настолько оригинален и образ поэта, возникающий со страниц его произведений, и его берущие за душу интонации. Не в меньшей степени, чем Некрасов - автор эпических произведений и Некрасов-сатирик, потрясает душу читателя и Некрасов-лирик. Но вообще следует подчеркнуть, что эпическое и сатирическое начала тесно переплетены в его поэзии с началом лирическим. Всюду слышится взволнованный голос поэта-демократа, всюду ощущается его неповторимая личность, и, с другой стороны, из, казалось бы, глубоко интимного чувства, из проникновенной картины русской природы естественно вырастает в его стихах постоянно тревожащая сознание поэта тема народных бед, социального неустройства и социальной несправедливости.

Николай Алексеевич Некрасов родился 28 ноября 1821 года в местечке Немирове, Подольской губернии. Там квартировал тогда полк, в котором служил его отец. В 1823 году Алексей Сергеевич вышел в отставку в чине майора и поселился в своем имении Грешневе, Ярославской губернии. Здесь прошло детство поэта.

Отец его был грубым, жестоким человеком и типичным крепостником. "Угрюмый невежда", развратник и деспот, замучивший тихую и добрую жену, превративший свой дом в "дом крепостных любовниц и псарей", сеявший вокруг себя "глухой и вечный гул подавленных страданий",- вот как рисует его сам поэт. Он был в равной степени жесток и к своим крестьянам, и к собственной семье.

С детских лет Некрасов был свидетелем грубого насилия и несправедливости. Алексей Сергеевич занимал одно время должность исправника. Разъезжая по делам службы, он иногда брал с собою сына, и тот присутствовал при диких расправах с крестьянами. Играя и дружа, вопреки отцовскому запрету, с крестьянскими детьми, он постоянно сталкивался с непосильным трудом и нищетой крепостной деревни. Еще ребенком он познакомился с ужасной жизнью волжских бурлаков, заставившей его назвать любимую реку "рекою рабства и тоски". Наконец, недалеко от их усадьбы пролегала известная Владимирка, и Некрасов не раз видел, как по ней, звеня кандалами, шли окруженные конвойными партии ссыльных, направлявшиеся в Сибирь. Все эти детские впечатления навсегда остались в его сознании. Однажды он созвал приятелей - крестьянских ребят - и, подобно Герцену и Огареву, дал клятву бороться за лучшее будущее.

Одиннадцати лет Некрасова отдали в Ярославскую гимназию, где он учился до 1837 года. Преподавание велось плохо, неинтересно. Учился он неохотно, но зато с охотой и много читал. С жадностью поглощал он журналы. По свидетельству самого Некрасова, большое влияние оказали на него "Евгений Онегин" и стихотворение Пушкина "Вольность", которое не могло быть, разумеется, напечатано в те времена и распространялось в списках. Но влияние Пушкина сказалось позже, а в гимназические годы Некрасов был во власти выспренних романтических писателей, их риторики и "фразерства". Так, сильное впечатление произвела на него романтическая трагедия третьестепенного поэта той поры В. Олина "Корсер" (подражание поэме Байрона "Корсар"). Его захватили, по-видимому, вольнолюбивые тирады этой в общем малоталантливой и напыщенной книги. Слова о борьбе с тираном оставили такой след в его детском сознании, что через десятки лет он еще помнил их и декламировал своим знакомым.

В 1838 году отец отправил Некрасова в Петербург для поступления в военно-учебное заведение - Дворянский полк. Однако Некрасов мечтал об университете и о том, чтобы стать писателем (стихи он писал с детских лет). Когда он сообщил отцу о своем решении поступить в университет, тот пришел в ярость и лишил семнадцатилетнего юношу материальной поддержки. Не выдержав экзаменов, Некрасов был принят только вольнослушателем. Но университетские лекции он мог посещать довольно редко, так как остался без всяких средств и должен был зарабатывать на жизнь.

Эти годы были для Некрасова очень тяжелыми. Ему приходилось в буквальном смысле слова голодать, страдать от холода, так как порядочной одежды у него не было, жить в подвалах и ночлежках. "Ровно три года,- вспоминал впоследствии Некрасов,- я чувствовал себя постоянно, каждый день голодным. Приходилось есть не только плохо, не только впроголодь, но и не каждый день. Не раз доходило до того, что я отправлялся в один ресторан на Морской, где дозволялось читать газеты, хотя бы ничего не спросил себе. Возьмешь, бывало, для виду газету, а сам пододвинешь к себе тарелку с хлебом и ешь". Одно время он ежедневно ходил на Сенную площадь и там за пятак или кусок хлеба писал крестьянам письма и прошения; если работы не случалось, он шел в казначейство, где за ничтожную плату расписывался за неграмотных. Однажды он нанял комнату в подвале на Васильевском острове. Никакой мебели - ни стола, ни стула - в ней не было. Принужденный лежать на полу на одной шинели, Некрасов сделался предметом праздного любопытства уличных зевак, которые не переставали толпиться у его окон. Хозяину это не понравилось, и он приказал закрыть окна ставнями. При свете сального огарка Некрасов решил описать помещика, у которого был учителем. Так как хозяин не дал ему чернил, он соскоблил с сапог ваксу, разбавил ее водою и этой грязной жидкостью написал очерк, который на короткое время спас его от голода. Хозяин другой квартиры забрал за долги все вещи Некрасова и не впустил его больше. В холодную осеннюю ночь в легком пальтишке поэту пришлось спать на уличной скамейке, пока сжалившийся над ним старик нищий не отвел его в какой-то полуразвалившийся домик на окраине города. Только крайнее упорство, настойчивость, сила воли молодого Некрасова помогли ему выйти победителем из этой страшной борьбы с нищетой.

Отдельные стихотворения Некрасова появлялись в журналах начиная с 1838 года, а в 1840 году ему удалось выпустить небольшой сборник под названием "Мечты и звуки". Это были совершенно незрелые, подражательные стихи. Некрасов подражал и Ломоносову, и Жуковскому, и Баратынскому, и Пушкину, но едва ли не больше всех Бенедиктову, пользовавшемуся во второй половине 30-х годов большим успехом. Стихи были наполнены обветшалым реквизитом романтической школы; в них говорилось о злых духах, зловещем вороне, рыцаре, ставшем отшельником, о развалинах Колизея, тщете земного существования и т. д.; в них было много мнимой глубокомысленности, вычурности и высокопарности. Уже когда книга печаталась, Некрасов посетил Жуковского и спросил его мнения. Просмотрев книгу, Жуковский сказал: "Если хотите печатать, то издавайте без имени, впоследствии вы напишете лучше, и вам будет стыдно за эти стихи". Некрасов последовал совету Жуковского и скрылся под буквами "Н. Н.". Резкую рецензию на сборник написал В. Г. Белинский. Это очень огорчило Некрасова. Он забрал из магазина сданные на комиссию экземпляры и большую часть уничтожил.

В начале 40-х годов Некрасов несколько поправил свои материальные дела. Он сблизился с литературными кругами, стал сотрудничать в журнале "Пантеон" и "Литературной газете". Самые страшные годы были позади, но все же и теперь он часто нуждался в самом необходимом. Приходилось писать сказки, пьески для рыночных издателей, править какую-то бесконечную рукопись о способах ухода за пчелами, сочинять стихотворную афишу для "Кабинета восковых фигур" и пр. В "Пантеоне" и "Литературной газете" Некрасов печатал и рассказы, и стихи, и статьи, и фельетоны, и рецензии. "Уму непостижимо, сколько я работал!"- восклицал он, припоминая свою молодость. Некрасов сблизился также с артистической средой и театром, написав и переделав целый ряд водевилей. Водевили и юмористические стихи этих лет не представляют большой ценности; не удовлетворяли они и самого Некрасова. Тем не менее они являются известным этапом его литературного развития; они помогли ему преодолеть воздействие романтической поэзии и вступить на путь реализма.

Некоторые рецензии Некрасова обратили на себя внимание Белинского. Они познакомились и подружились. Их особенно тянуло друг к другу потому, что оба были не "белоручки", не "баловни", а "плебеи", труженики. Знакомство с Белинским имело огромное значение. Общественные и литературные взгляды, которые и печатно и устно пропагандировал "неистовый Виссарион", помогли Некрасову понять свое призвание.

Литературная поденщина, бойкие, но поверхностные юмористические стихи и водевили отошли в прошлое. В поэзии Некрасова стали отчетливо звучать темы, настроения и идеи, которые отныне неразрывно связаны с его именем,- протест против социального неравенства, произвола, ужасов крепостного права, сочувствие к угнетенным и обездоленным. Эти тенденции были характерны для всей передовой литературы 40-х годов, и Некрасов является одним из ее зачинателей. Стихотворение "Родина", где дана потрясающая картина крепостного гнета и рабства, привело Белинского в восторг. "Ему понравились задатки отрицания и вообще зарождение слов и мыслей, которые получили развитие в дальнейших моих стихах". Высоко оценил "Родину" и Тургенев: "Я много читал стихов, но так написать не могу,- мне нравятся и мысли, и стих".

Оказавшись в центре литературного движения 40-х годов, Некрасов предпринял ряд изданий, которые являются своего рода литературными манифестами. Таковы вышедшие под его редакцией двухтомный сборник "Физиология Петербурга" (1845) и "Петербургский сборник" (1846). Это были коллективные выступления писателей "натуральной школы"- направления, представители которого стремились правдиво, без всяких прикрас изображать действительность, обращая при этом главное внимание на жизнь "простонародья" и "социальных низов". В сборниках были напечатаны "Бедные люди" Ф. М. Достоевского, "Петербургские шарманщики" Д. В. Григоровича, рассказ "Петербургские углы" и ряд стихотворений Некрасова, статьи В. Г. Белинского и А. И. Герцена, рассказы И. С. Тургенева, В. И. Даля, И. И. Панаева и др.

Но сборники не вполне удовлетворяли Некрасова. Его увлекала мысль о журнале, в котором передовая литература могла бы получить постоянную трибуну и где бы писатели не подвергались беспощадной эксплуатации издателя-предпринимателя, той эксплуатации, которая выматывала все силы у Белинского. Разрешения на новый журнал получить в это время нельзя было. И вот с 1847 года Некрасов вместе с Панаевым взяли в аренду журнал "Современник", основанный еще Пушкиным, а потом влачивший довольно жалкое существование. В обновленный "Современник" перешел Белинский, принимавший в нем ближайшее участие вплоть до своей смерти (1848). Некрасову удалось привлечь лучших писателей - И. С. Тургенева, И. А. Гончарова, А. И. Герцена, Д. В. Григоровича, критиков В П. Боткина, П. В. Анненкова и др. У него был превосходный литературный вкус, редакторское чутье, умение распознавать и "приманивать таланты" (слова Гончарова). В первые же годы в "Современнике" были напечатаны такие выдающиеся произведения, как "Кто виноват?" и "Сорока-воровка" Герцена, "Обыкновенная история" Гончарова, "Записки охотника" Тургенева, "Антон Горемыка" Григоровича, позже - "Детство. Отрочество. Юность" и "Севастопольские рассказы" Л. Толстого.

Почти вся огромная редакционная работа лежала на Некрасове. Он вел переговоры с сотрудниками, читал рукописи и корректуры, наконец, неустанно боролся с цензурой, особенно яростно душившей свободное слово после 1848 года, когда русское правительство было не на шутку напугано революционными событиями на Западе. Он то уговаривал и задабривал цензоров, то жаловался на их действия, чтобы хоть как-нибудь спасти наиболее ценные произведения. Нередко тем не менее добрая половина представлявшегося материала запрещалась, и нужно было спешно заменять его другим. А когда цензура особенно свирепствовала и нечем было заполнить журнал, Некрасов вместе с А. Я. Панаевой принялся за писание больших романов "Три страны света" (1848) и "Мертвое озеро" (1851).

"Я, бывало, запрусь, засвечу огни и пишу, пишу,- вспоминал он.- Мне случалось писать без отдыху более суток. Времени не замечаешь, никуда ни ногой, огни горят, не знаешь, день ли, ночь ли; приляжешь на час-другой, и опять за то же". Много сил отнимали чисто издательские дела, и тут очень пригодились незаурядные практические способности Некрасова.

Все свои новые стихотворения Некрасов печатал в "Современнике", а в 1856 году выпустил их отдельным сборником. Книга имела небывалый успех и очень быстро разошлась. К этому времени Некрасов пользовался уже огромной популярностью как самый крупный революционный поэт. Особенно большое впечатление произвело стихотворение "Поэт и гражданин", которым открывался сборник. В нем были выражены взгляды демократических кругов общества на задачи литературы. Взгляды эти были диаметрально противоположны тем позициям, на которых стояли представители "чистого искусства".

        Поэтом можешь ты не быть,
        Но гражданином быть обязан.
        . . . . . . . . . . . . . .
        С твоим талантом стыдно спать;
        Еще стыдней в годину горя
        Красу долин, небес и моря
        И ласку милой воспевать.

Эти слова стали лозунгом революционно-демократической литературы. Поэт-борец, поэт-трибун противопоставлялся поэту узко-личных, субъективных переживаний. Впечатление, произведенное "Поэтом и гражданином", было так велико, что цензура не только запретила переиздание сборника Некрасова, но отдала распоряжение, чтобы нигде "не разрешались к печати ни статьи, касающиеся книги, ни в особенности выписки из оной".

Еще в 1853 году в "Современнике" стал сотрудничать Н. Г. Чернышевский. Некрасов сразу оценил его, предоставил ему в журнале полную самостоятельность и уже в 1856 году, уезжая за границу лечиться, оставил его своим заместителем. С 1857 года постоянным сотрудником "Современника" сделался ближайший соратник Чернышевского - Н. А. Добролюбов. Чернышевский и Добролюбов руководили критическим, публицистическим и библиографическим отделами журнала, неуклонно пропагандируя идеи революционной демократии: полное уничтожение крепостного права, свержение самодержавия, материалистическую философию. Их не могли, разумеется, удовлетворить реформы, предпринятые правительством Александра II, и, в первую очередь, крестьянская реформа 1861 года, поскольку они проводились всецело в интересах господствующего класса. При этом вожди революционной демократии вели борьбу не только с явными реакционерами и крепостниками, но и с либералами, которые "так же, как и крепостники, стояли на почве признания собственности и власти помещиков, осуждая с негодованием всякие революционные мысли об уничтожении этой собственности, о полном свержении этой власти"¹.

Либеральное крыло сотрудников "Современника" - Тургенев, Григорович, Анненков, Боткин и др. неоднократно требовали от Некрасова изгнания из журнала Чернышевского и Добролюбова. Некрасов сначала пытался примирить их, но затем убедился, в тщетности этих попыток и неизбежности разрыва. Как ни был ему тяжел разрыв с былыми друзьями, особенно с Тургеневым, дружба с которым связывала его много лет, он предпочел остаться с Добролюбовым и Чернышевским.

Журнал пользовался при Чернышевском и Добролюбове широчайшей популярностью. Друзья-читатели с нетерпением ожидали выхода каждой книги. Многочисленные свидетельства современников, в том числе даже и враждебно к нему относившихся, убедительно говорят об огромной революционной роли журнала.

Совместная работа с Чернышевским и Добролюбовым длилась, однако, недолго. В 1861 году умер Добролюбов, в 1862 году был арестован, а затем сослан в Сибирь Чернышевский. "Современник" за "крамольные" мысли был приостановлен правительством на восемь месяцев. Все это было страшным ударом для Некрасова, но он не пал духом и продолжал свою писательскую и редакторскую работу. Вместе с М. Е. Салтыковым-Щедриным, который и раньше сотрудничал в "Современнике", а теперь стал членом его редакции, публицистами Г. 3. Елисеевым и М. А. Антоновичем Некрасов продолжал вести журнал по тому же пути.

Уже с конца 50-х годов Некрасов привлекал к журналу свежие силы. Обнаруживая новые таланты, он всячески поддерживал их. В "Современнике" одно за другим появляются произведения писателей-разночинцев, в то время еще никому не известных и лишь впоследствии получивших признание: Н. В. Успенского, Н. Г. Помяловского, Ф. М. Решетникова, Г. И. Успенского, В. А. Слепцова.

Сам Некрасов написал в конце 50-х и первой половине 60-х годов много замечательных стихотворений и поэм: "Размышления у парадного подъезда", "Песня Еремушке", "Рыцарь на час", "Коробейники", "Орина, мать солдатская", "Мороз, Красный нос", "Железная дорога" и др.

Чем больше выяснялся революционный смысл поэтической и журналистской деятельности Некрасова, тем сильнее сгущалась вокруг него атмосфера недоброжелательства, клеветы и доносов. Подвергаясь беспрерывным цензурным преследованиям, поэт сам принужден был нередко смягчать и портить свои произведения, чтобы они могли увидеть свет хотя бы в таком, "испакощенном", по его собственному выражению, виде.

В 1866 году Некрасова постиг новый удар. После неудачного покушения Каракозова на Александра II председателем Следственной комиссии был назначен усмиритель польского восстания 1863 года Муравьев-Вешатель. Стало ясно, что готовится разгром всей революционной и радикальной России, в том числе передовой журналистики. Желая спасти "Современник", Некрасов решился на отчаянный шаг. Английский клуб давал торжественный обед в честь Муравьева. Некрасов пришел туда и прочел хвалебную оду. Этот поступок вызвал злорадство в реакционных кругах, боль и возмущение у многих соратников и почитателей поэта, которые восприняли его как измену. Конечно, это была не измена, а ошибочный шаг, сделанный в порыве отчаяния и к тому же не спасший "Современник". Идейные друзья Некрасова скоро убедились, что он и не думал изменять своему революционному знамени, а сам он постоянно мучился при воспоминании о муравьевской оде (см. стихотворение "Умру я скоро. Жалкое наследство...").

Долго существовать без журнала Некрасов не мог, и с 1868 года он взял у Краевского в аренду "Отечественные записки". Рука об руку со своим соредактором Салтыковым Щедриным он продолжал ту линию общественно-литературной борьбы, которую вел "Современник". Огромная редакционная работа по-прежнему отнимала у Некрасова массу сил и времени.

Несмотря на это, в последнее десятилетие литературной деятельности Некрасов написал свои поэмы: "Русские женщины", "Современники", "Кому на Руси жить хорошо", а также много замечательных стихотворений. "Современники"- сатира на капиталистическое хищничество, пышным цветом распустившееся в пореформенной России. "Кому на Руси жить хорошо"- это подлинная эпопея крестьянской жизни. Некрасов нарисовал в ней не только мрачные картины бесправной жизни народа, но также его гнев и волю к победе над своими врагами и угнетателями. Идеей борьбы крестьянских масс за свое освобождение проникнута вся поэма. Поэт работал над ней много лет, но так и не успел ее закончить.

Еще в ранние годы Некрасов обратился к фольклору, к народной поэзии. Бывая в деревне, охотясь, он постоянно беседовал с крестьянами, любил слушать их рассказы и песни, учился их языку, запоминал отдельные выражения, слова, поговорки. Все это не могло не отразиться в его поэзии, в первую очередь, в таких произведениях, как "Коробейники", "Мороз, Красный нос" и "Кому на Руси жить хорошо". Подлинная народность Некрасова нашла подтверждение, в частности, в том факте, что ряд его вещей вошел в народный быт; многие из них распевались и до сих пор распеваются в народе.

Некрасов не обладал крепким здоровьем и часто болел. В 1876 году он почувствовал себя особенно плохо. Врачи нашли у него рак. В течение двух лет поэт испытывал страшные мучения. Операция лишь отсрочила смерть на несколько месяцев.

Во время болезни Некрасов неоднократно терзался мыслью, что умирает чуждым народу, что своей поэзией он принес слишком мало пользы. Все это было, разумеется, неверно и являлось следствием большой требовательности поэта к самому себе. Со всех концов России Некрасов получал сочувственные письма и стихотворения, которые опровергали и, по свидетельству близких людей, несколько рассеивали его мрачные мысли. Особенно много радости принесло ему посещение студенческой делегации. Узнав о болезни поэта, петербургские студенты составили приветственный адрес, собрали сотни подписей и послали к поэту своих представителей. Отвечая на слова Некрасова, что после смерти некому будет пожалеть о нем (стихотворение "Скоро стану добычею тленья..."), они писали: "Мы пожалеем тебя, любимый наш, дорогой певец народа, певец его горя и страданий; мы пожалеем того, кто зажигал в нас эту могучую любовь к народу и воспламенял ненависть к его притеснителям. Из уст в уста передавая дорогие нам имена, не забудем мы и твоего имени и вручим его исцеленному и прозревшему народу, чтобы знал он и того, чьих много добрых семян упало на почву народного счастья". Незадолго до смерти он получил также привет от все еще томившегося в сибирской ссылке Чернышевского. Под впечатлением прочитанных в "Отечественных записках" "Последних песен" Некрасова Чернышевский просил своего двоюродного брата передать поэту: "Скажи ему, что я горячо любил его как человека, что я благодарю его за его доброе расположение ко мне, что я целую его, что я убежден: его слава будет бессмертна, что вечна любовь России к нему, гениальнейшему и благороднейшему из всех русских поэтов. Я рыдаю о нем. Он, действительно, был человек очень высокого благородства души и человек великого ума. И как поэт он, конечно, выше всех русских поэтов".

Несмотря на страшные мучения, Некрасов не переставал писать стихи, и стихи поистине прекрасные. Но дни его были сочтены. 27 декабря 1877 года поэт умер.

За гробом Некрасова шло несколько тысяч человек. В похоронах приняли участие члены народнической революционной организации "Земля и воля" и представители петербургских рабочих кружков. Они возложили на гроб Некрасова венок с надписью "От социалистов" и решили пустить в ход оружие, если полиция вздумает отобрать венок силой. Над могилой Некрасова говорили писатель-народник П. В. Засодимский, Ф. М. Достоевский, Г. В. Плеханов и какой-то рабочий, фамилия которого осталась неизвестна. Когда Достоевский сказал, что Некрасова как поэта можно поставить непосредственно после Пушкина и Лермонтова, раздались крики: "Выше! Выше!" Так велика была любовь к нему передовой молодежи. Она сказалась также и в речи юноши Плеханова, говорившего, по поручению "Земли и воли", о великой революционной роли поэта.

Поэзия Некрасова имела огромное революционное значение. На ней воспитывалось несколько поколений русских революционеров. Строки:

        Иди в огонь за честь отчизны,
        За убежденье, за любовь...
        Иди и гибни безупречно.
        Умрешь не даром: дело прочно,
        Когда под ним струится кровь,-

служили призывным кличем. Об этой роли поэзии Некрасова говорят нам переписка, воспоминания, автобиографические признания множества русских революционеров, начиная от В. И. Ленина, одним из любимых поэтов которого был Некрасов, до рядовых революционеров конца XIX - начала XX века.

Источник: Источник: Русские поэты. Антология русской поэзии в 4-х т. Москва: Детская литература, 1966.

---

Примечания
1. В. И. Ленин. Полное собрание сочинений, т. 20, стр. 174. Обратно