Осел увидел Соловья
И говорит ему: "Послушай-ка, дружище!
Ты, сказывают, петь великий мастерище.
      Хотел бы очень я
   Сам посудить, твое услышав пенье,
   Велико ль подлинно твое уменье?"
Тут Соловей являть свое искусство стал:
         Защелкал, засвистал
На тысячу ладов, тянул, переливался;
   То нежно он ослабевал
И томной вдалеке свирелью отдавался,
То мелкой дробью вдруг по роще рассыпался.
            Внимало все тогда
         Любимцу и певцу Авроры:
Затихли ветерки, замолкли птичек хоры,
            И прилегли стада.
Чуть-чуть дыша, пастух им любовался
            И только иногда,
   Внимая Соловью, пастушке улыбался.
Скончал певец. Осел, уставясь в землю лбом:
   "Изрядно,- говорит,- сказать неложно,
      Тебя без скуки слушать можно;
         А жаль, что незнаком
         Ты с нашим петухом;
      Еще б ты боле навострился,
   Когда бы у него немножко поучился".
Услыша суд такой, мой бедный Соловей
Вспорхнул и - полетел за тридевять полей.

Избави, бог, и нас от этаких судей.

Русская поэзия XIX века.
Библиотека всемирной литературы.
Серия 2-я. Литература XIX века.
Москва: Художественная литература, 1974.