Мне боль придает одержимость и силу.
     Открою окно.
Не знать бы названия этому пылу
По Фрейду, зачем мне оно?

О, шелест листвы, сквозняка дуновенье,
     Ладонь у виска!
Не знать бы, что муза и есть замещенье,
Сухая возгонка, тоска.

На что не хватило души и отваги
     В томленьях дневных —
То скорый и горький реванш на бумаге
Берет в бормотаньях моих.

И жизнь, что с утра под рукой западает,
     Как клавиш в гнезде,
Бесстрашие ночью и строй обретает
На рыхлом мучнистом листе.

О, жесткий нажим этих черт, этих линий!
     Мерцает за ним
И блеск ее глаз, лихорадочно-синий,
И тополь под ветром сквозным.

Отточенным слухом к созревшему звуку
     Прижавшись, как серп,
Не знать бы, что так убирают разлуку,
Снимают урон и ущерб.

Что слово, на этой взращенное ниве,
     Отдарит с лихвой.
Не знать бы, что привкус беды конструктивен
В саднящей строке стиховой.