| все об авторе | клюев.поэзия :: по году :: по названию/первой строке |
|
стихия |
|
Николай Клюев | |||
|
||||
|
||||
|
|
|
|
| Примечание: Потому что эти произведения взяты из других источников, я не ручаюсь за их достоверность. Выверенные тексты находятся на заглавной странице автора. | ||
|
* * *Позабыл, что в руках: Сердце, шляпа иль трость? Зреет в Отчих садах Виноградная гроздь. Впереди крик: "Нельзя", Позади: "Воротись". И тиха лишь стезя, Уходящая ввысь. Не по ней ли идти? Может быть, не греша, На лазурном пути Станет птицей душа.1910Источник: Прислал читатель
О РАЗЛУКЕМне хотелось бы плакать, моя дорогая, В безнадежном отчаяньи руки ломать, Да небес бирюза так нежна голубая, Так певуча реки искрометная гладь. Я, как чайка, люблю понадречные дали - Очертанья холмов за тумана фатой, В них так много живой, но суровой печали, Колыбельных напевов и грусти родной. И еще потому я в разлуке не плачу, Хороню от других гнев и слезы свои, Что провижу вдали наших крыльев удачу Долететь сквозь туман до желанной земли. Неисчетны, дитя, буйнокрылые рати В путь отлетный готовых собратьев-орлов, Но за далью безбрежней ли степь на закате, Зарубежных синей ли весна берегов? Иль все та же и там разостлалась равнина Безответных на клекот курганов-полей И о витязе светлом не легче кручина В терему заповедном царевне моей?1909Источник: Прислал читатель
* * *Широко необъятное поле, А за ним чуть синеющий лес! Я опять на просторе, на воле И любуюсь красою небес. В этом царстве зеленом природы Не увидишь рыданий и слез; Только в редкие дни непогоды Ветер стонет меж сучьев берез. Не найдешь здесь душой пресыщенной Пьяных оргий, продажной любви, Не увидишь толпы развращенной С затаенным проклятьем в груди. Здесь иной мир - покоя, отрады. Нет суетных волнений души; Жизнь тиха здесь, как пламя лампады, Не колеблемой ветром в тиши.Источник: Прислал читатель
ПУСТЬ Я В ЛАПТЯХПусть я в лаптях, в сермяге серой, В рубахе грубой, пестрядной, Но я живу с глубокой верой В иную жизнь, в удел иной! Века насилья и невзгоды, Всевластье злобных палачей Желанье пылкое свободы Не умертвят в груди моей! Наперекор закону века, Что к свету путь загородил, Себя считать за человека Я не забыл! Я не забыл!<1905>Источник: Прислал читатель
* * *Мы любим только то, чему названья нет, Что, как полунамек, загадочностью мучит: Отлеты журавлей, в природе ряд примет Того, что прозревать неведомое учит. Немолчный жизни звон, как в лабиринте стен, В пустыне наших душ бездомным эхом бродит; А время, как корабль под блеск попутных пен, Плывет, и берегов желанных не находит. И обращаем мы глаза свои с тоской К Минувшего Земле - не видя стран грядущих... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . В старинных зеркалах живет красавиц рой, Но смерти виден лик в их омутах зовущих.<1907>Источник: Прислал читатель
* * *Я был в духе в день воскресный... Aпок[алипсис], I ,10 Я был в духе в день воскресный, Осененной высотой, Просветленно-бестелесный И младенчески простой. Видел ратей колесницы, Судный жертвенник и крест, Указующей десницы Путеводно-млечный перст. Источая кровь и пламень, Шестикрыл и многолик, С начертаньем белый камень Мне вручил Архистратиг И сказал: "Венчайся белым Твердокаменным венцом, Будь убог и темен телом, Светел духом и лицом. И другому талисману Не вверяйся никогда,- Я пасти не перестану С высоты свои стада. На крылах кроваво-дымных Облечу подлунный храм И из пепла тел невинных Жизнь лазурную создам". Верен ангела глаголу, Вдохновившему меня, Я сошел к земному долу, Полон звуков и огня.<1908>Источник: Прислал читатель
* * *Наша радость, счастье наше Не крикливы, не шумны, Но блаженнее и краше, Чем младенческие сны. В серых избах, в казематах, В нестерпимый крестный час, Смертным ужасом объятых Не отыщется меж нас. Мы блаженны, неизменны, Веря любим и молчим, Тайну Бога и вселенной В глубине своей храним. Тишиной безвестья живы, Во хмелю и под крестом, Мы - жнецы вселенской нивы, Вечеров уборки ждем. И хоть смерть косой тлетворной Нам грозит из лет седых: Он придет нерукотворный Век колосьев золотых.<1910>Источник: Прислал читатель
* * *Ты не плачь, не крушись, Сердца робость избудь И отбыть не страшись В предуказанный путь. Чем ущербней зима К мигу солнечных встреч, Тем угрюмей тюрьма Будет сказку стеречь. И в весенний прилет По тебе лишь одной У острожных ворот Загрустит часовой.<1911>Источник: Прислал читатель
ПЕСНЯ ПРО СУДЬБУИз-за леса лесу темного, Из-за садика зеленого Не ясен сокол вылетывал,- Добрый молодец выезживал. По одёже он - купецкий сын, По обличью - парень-пахотник. Он подъехал во чистом поле Ко ракитовому кустику, С корня сламывал три прутика, Повыстругивал три жеребья. Он слезал с коня пеганого, Становился на прогалине, Черной земи низко кланяясь: "Ты ответствуй, мать-сыра земля, С волчняком-травой, с дубровою, Мне какой, заочно суженый, Изо трех повыбрать жеребий? Первый жеребий - быть лапотником, Тихомудрым черным пахарем, Средний - духом ожелезиться, Стать фабричным горемыкою, Третий - рай высокий, мысленный Добру молодцу дарующий, Там река течет животная, Веют воздухи безбольные, Младость резвая не старится, Не седеют кудри-вихори".<1912>Источник: Прислал читатель
* * *Я - мраморный ангел на старом погосте, Где схимницы-ели да никлый плакун, Крылом осеняю трухлявые кости, Подножья обветренный ржавый чугун, В руке моей лира, и бренные гости Уснули под отзвуки каменных струн. И многие годы, судьбы непреклонней, Блюду я забвение, сны и гроба. Поэзии символ - мой гимн легкозвонней, Чем осенью трав золотая мольба... Но бдите и бойтесь! За глубью ладоней, Как буря в ущелье, таится труба!<1912>Источник: Прислал читатель
* * *Невесела нынче весна, В полях безголосье и дрёма, Дымится, от ливней черна На крыше избенок солома. Окутала сизая муть Реку и на отмели лодку. Как узника, тянет взглянуть На пасмурных облак решетку. Душа по лазури грустит, По ладану ландышей, кашек. В лиловых потемках ракит Не чуется щебета пташек. Ужель обманула зима И сны, что про солнце шептали? Плывут облаков терема В рябые, потусклые дали.<1912>Источник: Прислал читатель
* * *Пушистые, теплые тучи, Над плёсом соловая марь. За гатью, где сумрак дремучий, Трезвонит Лесной Пономарь. Плывут вечевые отгулы... И чудится: витязей рать, Развеся по ельнику тулы, Во мхи залегла становать. Осенняя явь Обонежья, Как сказка, баюкает дух. Чу, гул... Не душа ли медвежья На темень расплакалась вслух? Иль чует древесная сила, Провидя судьбу наперед, Что скоро железная жила Ей хвойную ризу прошьет? Зовут эту жилу Чугункой,- С ней лихо и гибель во мгле... Подъёлыш с ольховой лазункой Таятся в родимом дупле. Тайга - боговидящий инок, Как в схиму, закуталась в марь. Природы великий поминок Вещает Лесной Пономарь.<1914>Источник: Прислал читатель
* * *Ноченька темная, жизнь подневольная... В поле безлюдье, бесследье и жуть. Мается душенька... Тропка окольная, Выведи парня на хоженый путь! Прыснул в глаза огонечек малешенек, Темень дохнула далеким дымком. Стар ли огневщик, младым ли младешенек, С жаркою бровью, с лебяжьим плечом,- Что до того? Отогреть бы ретивое, Ворога тезкою, братом назвать... Лютое поле, осочье шумливое Полнятся вестью, что умерла мать, Что не ворохнутся старые ноженьки, Старые песни, как травы, мертвы... Ночь - домовище, не видно дороженьки, Негде склонить сироте головы.<1914>Источник: Прислал читатель
* * *Уж опозднилось... Скоро ужин... В печужке варится кисель... А за оконцем, в дымке стужи, Седые космы треплет ель. Мне отдых кажется находкой И лаской песенка сверчка... Душа избы старухой-теткой, Дремля, сидит у камелька. Прядется жизнь, и сказка длится, Тысячелетья родит миг... Буран, как пес, рычит и злится, Что в поле тройки не настиг. Потемки взором человечьим Пытают совесть: друг иль тать?.. Отрадно сказкой, вьюжным вечем, Как явью, грезить и дышать.1914Источник: Прислал читатель
ПАМЯТИ ГЕРОЯУмер, бедняга, в больнице военной... К. Р. Умер, бедняга, в больнице военной, В смерти прекрасен и свят, То не ему ли покров многоценный Выткал осенний закат? Таял он, словно свеча, понемногу, Вянул, как в стужу цветы - Не потому ли с берез на дорогу Желтые сдуло листы, И не с кручины ль, одевшись в багрянец, Плачет ивняк над рекой?.. С виду пригожий он был новобранец, Статный и рослый такой. Мир тебе юный! Осенние дали Скорбны, как родина-мать - Всю глубину материнской печали Трудно пером описать. Злая шранпель с душегубкою-пулей Сгинут, вражду разлюбя,- Рыбарь за сетью, мужик за косулей, Вспомнят, родимый, тебя!<1914>Источник: Прислал читатель
* * *Лежанка ждет кота, пузан-горшок - хозяйку - Объявятся они, как в солнечную старь, Мурлыке будет блин, а печку-многознайку Насытят щаный пар и гречневая гарь. В окне забрезжит луч - волхвующая сказка, И вербой расцветет ласкающий уют; Запечных бесенят хихиканье и пляска, Как в заморозки ключ, испуганно замрут. Увы, напрасен сон. Кудахчет тщетно рябка, Что крошек нет в зобу, что сумрак так уныл - Хозяйка в небесах, с мурлыки сшита шапка, Чтоб дедовских седин буран не леденил. Лишь в предрассветный час лесной снотворной влагой На избяную тварь нисходит угомон, Как будто нет Судьбы, и про блины с котягой, Блюдя печной дозор, шушукает заслон.<1914>Источник: Прислал читатель
* * *Ворон грает к теплу, а сорока - к гостям, Ель на полдень шумит - к звероловным вестям. Если полоз скрипит, конь ушами прядет - Будет в торге урон и в кисе недочет. Если прыскает кот и зачешется нос - У зазнобы рукав полиняет от слез. А над рябью озер прокричит дребезда - Полонит рыбака душегубка-вода. Дятел угол долбит - загорится изба, Доведет до разбоя детину гульба. Если девичий лапоть ветшает с пяты,- Не доесть и блина, как наедут сваты. При запалке ружья в уши кинется шум - Не выглаживай лыж, будешь лешему кум. Семь примет к мертвецу, но про них не теперь,- У лесного жилья зааминена дверь, Под порогом зарыт "Богородицын Сон",- От беды-худобы нас помилует он.<1914>Источник: Прислал читатель
* * *Вы, деньки мои - голуби белые, А часы - запоздалые зяблики, Вы почто отлетать собираетесь, Оставляете сад мой пустынею? Аль осыпалось красное вишенье, Виноградье мое приувянуло, Али дубы матёрые, вечные, Буреломом, как зверем, обглоданы, Аль иссякла криница сердечная, Али веры ограда разрушилась, Али сам я - садовник испытанный, Не возмог прикормить вас молитвою? Проворкуйте, всевышние голуби, И прожубруйте, дольние зяблики, Что без вас с моим вишеньем станется: Воронью оно в пищу достанется. По отлете ж последнего голубя Постучится в калитку дырявую Дровосек с топорами да пилами, В зипунище, в лаптищах с оборами. Час за часом, как поздние зяблики, Отлетает в пространство глубинное... Чу! Как няни сверчковая песенка, Прозвенело крыло голубиное.Между 1914 и 1916Источник: Прислал читатель
* * *Судьба-старуха нижет дни, Как зерна бус - на нить: Мелькнет игла - и вот они, Кому глаза смежить. Блеснет игла - опять черед Любить, цветы срывать... Не долог день, и краток год Нетленное создать. Всё прах и дым. Но есть в веках Богорожденный час, Он в сердобольных деревнях Зовется Светлый Спас. Не потому ль родимых сел Смиренномудрен вид, Что жизнедательный глагол Им явственно звучит, Что небо теплит им огни, И Дева-благодать, Как тихий лен, спрядает дни, Чтоб вечное соткать?<1915>Источник: Прислал читатель
* * *Месяц - рог олений, Тучка - лисий хвост. Полон привидений Таежный погост. В заревом окладе Спит Архангел Дня. В Божьем вертограде Не забудь меня. Там святой Никита, Лазарь - нищим брат. Кирик и Улита Страсти утолят. В белом балахонце Скотий врач - Медост... Месяц, как оконце, Брезжит на погост. Темь соткала куколь Елям и бугру. Молвит дед: "Не внука ль Выходил в бору?" Я в ответ: "Теперя На пушнину пост, И меня, как зверя, Исцелил Медост".<1915>Источник: Прислал читатель
* * *Оттого в глазах моих просинь, Что я сын Великих озер. Точит сизую киноварь осень На родной, беломорский простор. На закате плещут тюлени, Загляделся в озеро чум... Златороги мои олени - Табуны напевов и дум. Потянуло душу, как гуся, В голубой, полуденный край; Тем Микола и Светлый Исусе Уготовят пшеничный рай! Прихожу. Вижу избы - горы, На водах - стальные киты... Я запел про синие боры, Про Сосновый Звон и скиты. Мне ученые люди сказали: "К. чему святые слова? Укоротьте поддевку до талии И обузьте у ней рукава!" Я заплакал Братскими Песнями, Порешили: "В рифме не смел!" Зажурчал я ручьями полосными И Лесные Были пропел. В поучение дали мне Игоря Северянина пудреный том. Сердце поняло: заживо выгорят Те, кто смерти задет крылом. Лихолетья часы железные Возвестили войны пожар, И Мирские Думы болезные Я принес отчизне как дар. Рассказал, как еловые куколи Осеняют солдатскую мать, И бумажные дятлы загукали: "Не поэт он, а буквенный тать! Русь Христа променяла на Платовых. Рай мужицкий - ребяческий бред..." Но с рязанских полей Коловратовых Вдруг забрезжил конопляный свет. Ждали хама, глупца непотребного, В спинжаке, с кулаками в арбуз,- Даль повыслала отрока вербного, С голоском слаще девичьих бус. Он поведал про сумерки карие, Про стога, про отжиночный сноп: Зашипели газеты: "Татария! И Есенин - поэт-юдофоб!" О бездушное книжное мелево, Ворон ты, я же тундровый гусь! Осеняет Словесное дерево Избяную, дремучую Русь! Певчим цветом алмазно заиндевел Надо мной древословный навес, И страна моя, Белая Индия, Преисполнена тайн и чудес! Жизнь-праматерь заутрени росные Служит птицам и правды сынам; Книги-трупы, сердца папиросные - Ненавистный Творцу фимиам! Изба - святилище земли, С запечной тайною и раем; По духу росной конопли Мы сокровенное узнаем. На грядке веников ряды - Душа берез зеленоустых... От звезд до луковой гряды - Всё в вещем шепоте и хрустах. Земля, как старище-рыбак, Сплетает облачные сети, Чтоб уловить загробный мрак Глухонемых тысячелетий. Провижу я: как в верше сом, Заплещет мгла в мужицкой длани. Золотобревный Отчий дом Засолнцевеет на поляне. Пшеничный колос-исполин Двор осенит целящей тенью... Не ты ль, мой брат, жених и сын, Укажешь путь к преображенью? В твоих глазах дымок от хат, Глубинный сон речного ила, Рязанский, маковый закат - Твои певучие чернила. Изба - питательница слов Тебя взрастила не напрасно: Для русских сел и городов Ты станешь Радуницей красной. Так не забудь запечный рай, Где хорошо любить и плакать! Тебе на путь, на вечный май, Сплетаю стих - матерый лапоть.1916 или 1917Источник: Прислал читатель
* * *В степи чумацкая зола - Твой стих, гордынею остужен. Из мыловарного котла Тебе не выловить жемчужин. И груз "Кобыльих кораблей" - Обломки рифм, хромые стопы,- Нс с Коловратовых полей В твоем венке гелиотропы. Их поливал Мариенгоф Кофейной гущей с никотином... От оклеветанных голгоф Тропа к иудиным осинам. Скорбит рязанская земля, Седея просом и гречихой, Что, соловьиный сад трепля, Парит есенинское лихо. Оно как стая воронят, С нечистым граем, с жадным зобом, И опадает песни сад Над материнским строгим гробом. В гробу пречистые персты, Лапотцы с посохом железным, Имажинистские цветы Претят очам многоболезным. Словесный брат, внемли, внемли Стихам - берестяным оленям: Олонецкие журавли Христосуются с Голубенем. Трерядница и Песнослов - Садко с зеленой водяницей. Не счесть певучих жемчугов На нашем детище - странице. Супруги мы... В живых веках Заколосится наше семя, И вспомнит нас младое племя На песнотворческих пирах.Источник: Прислал читатель
* * *Вечер ржавой позолотой Красит туч изгиб. Заболею за работой Под гудочный хрип. Прибреду в подвальный угол - В гнилозубый рот. Много страхов, черных пугал Темень приведет. Перепутает спросонка Стрелка ход минут... Убаюкайте совенка, Сосны, старый пруд! Мама, дедушка Савелий, Лавка глаже щек... Темень каркнет у постели: "Умер паренек. По одёжине - фабричный, Обликом - белес..." И положат в гроб больничный Лавку, старый лес, Сказку мамину - на сердце, В изголовье - пруд. Убиенного младенца Ангелы возьмут. К деду Боженьке, рыдая, Я щекой прильну: "Там, где гарь и копоть злая, Вырасти сосну! Страшно, дедушка, у домны Голубю-душе..." И раздастся голос громный В божьем шалаше: "Полетайте, серафимы, В преисподний дол! Там, для пил неуязвимый, Вырастите ствол. Расплесните скатерть хвои, Звезды шишек, смоль, Чтобы праведные Нои Утолили боль, Чтоб от смол янтарно пегий, Как лесной закат, Приютил мои ковчеги Хвойный Арарат".Источник: Прислал читатель
* * *Я говорил тебе о Боге, Непостижимое вещал, И об украшенном чертоге С тобою вместе тосковал. Я тосковал о райских кринах, О берегах иной земли, Где в светло дремлющих заливах Блуждают сонно корабли. Плывут проставленные души В незатемненный далью путь, К Материку желанной суши От бурных странствий отдохнуть. С тобой впервые разгадали Мы очертанья кораблей, В тумане сумеречной дали, За гранью слившихся морей. И стали чутки к откровенью Незримо веющих сирен, Всегда готовы к выступленью Из Лабиринта бренных стен. Но иногда мы чуем оба Ошибки чувства и ума: О, неужель за дверью гроба Нас ждут неволя и тюрьма? Всё так же будет вихрь попутный Крутить метельные снега, Синеть чертою недоступной Вдали родные берега? Свирелью плачущей сирены Томить пугливые сердца, И океан лохмотья пены Швырять на камни без конца?Источник: Прислал читатель
* * *Сердцу сердца говорю: Близки межи роковые, Скоро вынесет ладью На просторы голубые. Не кручинься и не плачь, Необъятно и бездумно, Одиночка и палач - Всё так ново и безумно. Не того в отшедшем жаль, Что надеждам изменило, Жаль, что родины печаль Жизни море не вместило, Что до дна заметено Зарубежных вьюг снегами, Рокоча, как встарь, оно Не заспорит с берегами.Источник: Прислал читатель
* * *Холодное, как смерть, равниной бездыханной Болото мертвое раскинулось кругом, Пугая робкий взор безбрежностью туманной, Зловещее в своем молчанье ледяном. Болото курится, как дымное кадило, Безгласное, как труп, как камень мостовой. Дитя моей любви, не для тебя ль могилу Готовит здесь судьба незримою рукой! Избушка ветхая на выселке угрюмом Тебя, изгнанницу святую, приютит, И старый бор печально строгим шумом В глухую ночь невольно усыпит. Но чуть рассвет затеплится над бором, Прокрякает чирок в надводном тростнике,- Болото мертвое немерянным простором Тебе напомнит вновь о смерти и тоске.Источник: Прислал читатель
* * *Не оплакано былое, За любовь не прощено. Береги, дитя, земное, Если неба не дано. Об оставленном не плачь ты,- Впереди чудес земля, Устоят под бурей мачты, Грудь родного корабля. Кормчий молод и напевен, Что ему бурун, скала? Изо всех морских царевен Только ты ему мила - За глаза из изумруда, За кораллы на губах... Как душа его о чуде, Плачет море в берегах. Свой корабль за мглу седую Не устанет он стремить, Чтобы сказку ветровую Наяву осуществить.Источник: Прислал читатель
* * *Сегодня небо, как невеста, Слепит венчальной белизной, И от ворот - до казни места Протянут свиток золотой. На всем пути он чист и гладок, Печатью скрепленный слегка, Для человеческих нападок В нем не нашлося уголка. Так отчего глядят тревожно Твои глаза на неба гладь? Я обещаюсь непреложно Тебе и в нем принадлежать. Ласкать, как в прошлом, плечи, руки И пряди пепельные кос... В неотвратимый час разлуки Не нужно робости и слез. Лелеять нам одно лишь надо: По злом минутии конца, К уборке трав и винограда Прибыть в обители Отца. Чтоб не опали ягод грозди, Пока отбытья длится час, И наших ног, ладоней гвозди Могли свидетельствовать нас.Источник: Прислал читатель
* * *Нам закляты и заказаны К пережитому пути, И о том, что с прошлым связано, Ты не плачь и не грусти: Настоящего видениям - Огнепальные венки, А безвестным поколениям - Снежной сказки лепестки.Источник: Прислал читатель
ЗАВЕЩАНИЕВ час зловещий, в час могильный, Об одном тебя молю: Не смотри с тоской бессильной На несходную зарю. Но верна словам завета Слезы робости утри, И на проблески рассвета Торжествующе смотри. Не забудь за далью мрачной, Средь волнующих забот, Что взошел я новобрачно По заре на эшафот; Что, осилив злое горе, Ложью жизни не дыша, В заревое пала море Огнекрылая душа.Источник: Прислал читатель
БЕГСТВОЯ бежал в простор лугов Из-под мертвенного свода, Где зловещий ход часов - Круг замкнутый без исхода. Где кадильный аромат Страстью кровь воспламеняет, И бездонной пастью ад Души грешников глотает. Испуская смрад и дым, Всадник-смерть гнался за мною, Вдруг провеяло над ним Вихрем с серой проливною - С высоты дохнул огонь, Меч, исторгнутый из ножен,- И отпрянул Смерти конь, Перед Господом ничтожен. Как росу с попутных трав, Плоть томленья отряхнула, И душа, возликовав, В бесконечность заглянула. С той поры не наугад Я иду путем спасенья, И вослед мне: свят, свят, свят,- Шепчут камни и растенья.Источник: Прислал читатель
* * *Есть то, чего не видел глаз, Не уловляло вечно ухо: Цветы лучистей, чем алмаз, И дали призрачнее пуха. Недостижимо смерти дно, И реки жизни быстротечны,- Но есть волшебное вино Продлить чарующее вечно. Его испив, немеркнущ я, В полете времени безлетен, Как моря вал из бытия - Умчусь певуч и многоцветен. И всем, кого томит тоска, Любовь и бренные обеты, Зажгу с вершин Материка Путеводительные светы.Источник: Прислал читатель
* * *Дрёмны плески вечернего звона, Мглистей дали, туманнее бор. От закатной черты небосклона Ты не сводишь молитвенный взор. О туманах, о северном лете, О пустыне моленья твои, Обо всех, кто томится на свете, И кто ищет ко Свету пути. Отлетят лебединые зори, Мрак и вьюги на землю сойдут, И на тлеюще-дымном просторе Безотзывно молитвы замрут.Источник: Прислал читатель
* * *Отвергнув мир, врагов простя, Собрат букашке многоногой, Как простодушное дитя, Сижу у хижины порога. Смотрю на северный закат, Внимаю гомону пингвинов, Взойти на Радужный Фрегат, В душе надежды не отринув. Уже в дубраве листопад Намел смарагдов, меди груду... Я здесь бездумен и крылат И за морями светел буду.Источник: Прислал читатель
НА КРЕСТЕ1 Лестница златая Прянула с небес. Вижу, умирая, Райских кринов лес. В кущах духов клиры,- Светел лик, крыло... Хмель вина и мирры Ветром донесло. Лоскуты рубахи Треплются у ног... Камни шепчут в страхе: "Да воскреснет Бог". 2 Гвоздяные ноют раны, Жалят тернии чело. Чу! Развеяло туманы Серафимское крыло. К моему ли, горний, древу Перервать томленья нить; Иль нечающую деву Благовестьем озарить? Ночь глуха и безотзывна, Ко кресту утрачен след. Где ты, светлая отчизна - Голубиный Назарет?Источник: Прислал читатель
БРАТСКАЯ ПЕСНЯПоручил ключи от ада Нам Вселюбящий стеречь, Наша крепость и ограда - Заревой, палящий меч. Град наш тернием украшен, Без кумирен и палат, На твердынях светлых башен Братья-воины стоят. Их откинуты забрала, Адамант - стожарный щит, И ни ад, ни смерти жало Духоборцев не страшит. Кто придет в нетленный город, Для вражды неуязвим, Всяк собрат нам, стар и молод, Земледел и пилигрим. Ада пламенные своды Разомкнуть дано лишь нам, Человеческие роды Повести к живым рекам. Наши битвенные гимны Буреветрами звучат... Звякнул ключ гостеприимный У предвечных, светлых врат.Источник: Прислал читатель
* * *Он придет! Он придет! И содрогнутся горы Звездоперстой стопы огневого царя, Как под ветром осока, преклонятся боры, Степь расстелет ковры, ароматы куря. Он воссядет под елью, как море гремучей, На слепящий престол, в нестерпимых лучах, Притекут к нему звери пучиной рыкучей, И сойдутся народы с тоскою в очах. Он затопчет, как сор, вероломства законы, Духом уст поразит исполинов-бойцов, Даст державу простым, и презренным короны, Чтобы царством владели во веки веков. Мы с тобою, сестра, боязливы и нищи, Будем в море людском сиротами стоять: Ты печальна, как ивы родного кладбища, И на мне не изглажена смерти печать. Содрогаясь, мы внемлем Судьи приговору: "Истребися, воскресни, восстань и живи!" Кто-то шепчет тебе: "К бурь и молний собору Вы причислены оба - за подвиг любви". И пойму я, что минуло царство могилы, Что за гробом припал я к живому ключу... Воспаришь ты к созвездьям орлом буйнокрылым. Молоньей просияв, я вослед полечу.Источник: Прислал читатель
РАДЕЛЬНЫЕ ПЕСНИ1 Ax, вы други, полюбовные собратья, Обряжайтеся в одежу - в цветно платье. Снаряжайтесь, умывайтеся беленько, Расцвечайтеся, как зорюшка, аленько, Укрепитеся, собратья, хлебом-солью, Причаститеся незримой Агнчьей кровью! Как у нас ли, други, ныне радость: Отошли от нас болезни, смерть и старость. Стали плотью мы заката зарянее, Поднебесных облак-туч вольнее. Разделяют с нами брашна серафимы, Осеняют нас крылами легче дыма. Сотворяют с нами знамение-чудо, Возлагают наши душеньки на блюдо. Дух возносят серафимы к Саваофу, Телеса на Иисусову голгофу. Мы в раю вкушаем ягод грозди, На земле же терпим крест и гвозди. Перебиты наши голени и ребра... Ей, гряди ко стаду, Пастырь добрый! Аминь. 2 Мне сказали - Света век не видать, Белый Светик и поныне во глазах. Я возьму каленовострую стрелу, На полете звонкоперой накажу: "Не кровавь, стрела зубчата, острия, Ни о зверя, ни о малого червя". Не послушалась каленая меня, Полетела за туманные моря. За морями синий камешек лежит, Из-под камня быстра реченька бежит, Вдоль по речке лебедь белая плывет, Выше берега головушку несет, Выше леса крылья взмахивает, На себя водицу вспляскивает. Угодила звонкоперая стрела В жилу смертную лебяжьего крыла; - Дрогнул берег, зашаталися леса, Прокатилися по взгорьям голоса: "Ныне, други, сочетался с братом брат: С белой яблоней - зеленый виноград!" 3 Ты взойди, взойди, Невечерний свет, С земнородными положи завет! Чтоб отныне ли до скончания Позабылися скорби давние, Чтоб в ночи душе не кручинилось, В утро белое зла не виделось, Не желтели бы травы тучные, Ветры веяли б сладкозвучные, От земных сторон смерть бежала бы, Твари дышащей смолкли б жалобы. Ты взойди, взойди, Невечерний свет, Необорный меч и стена от бед! Без Тебя, отец, вождь, невеста, друг, Не найти тропы на животный луг. Зарных ангельских не срывать цветов, Победительных не сплетать венков, Не взыграть в трубу, в гусли горние, Не завихрить крыл, ярче молнии.Источник: Прислал читатель
ПЕСНЬ ПОХОДАБратья воины, дерзайте Встречу вражеским полкам! Пеплом кос не посыпайте, Жены, матери, по нам. Наши груди - гор уступы, Адаманты - рамена. Под смоковничные купы Соберутся племена. Росы горние увлажат Дня палящие лучи, Братьям раны перевяжут Среброкрылые врачи... В светлом лагере победы, Как рассветный ветер гор, Сокрушившего все беды, Воспоет небесный хор,- Херувимы, Серафимы... И, как с другом дорогим, Жизни Царь Дориносимый Вечерять воссядет с ним.- Винограда вкусит гроздий, Для сыновних видим глаз... Чем смертельней терн и гвозди, Тем победы ближе час... Дух животными крылами Прикоснется к мертвецам, И завеса в пышном храме Раздерется пополам... Избежав могильной клети, Сопричастники живым, Мы убийц своих приветим Целованием святым: И враги, дрожа, тоскуя, К нам на груди припадут... Аллилуя,аллилуя! Камни гор возопиют.Источник: Прислал читатель
* * *Тучи, как кони в ночном, Месяц - грудок пастушонка. Вся поросла ковылем Божья святая сторонка. Только и русла, что шлях - Узкая, млечная стёжка. Любо тебе во лесях, В скрытной избе, у окошка. Светит небесный грудок Нашей пустынной любови. Гоже ли девке платок Супить по самые брови? По сердцу ль парню в кудрях Никнуть плакучей ракитой? Плыть бы на звонких плотах Вниз по Двине ледовитой! Чуять, как сказочник-руль Будит поддонные были. Много б Устеш и Акуль Кудри мои полонили. Только не сбыться тому,- Берег кувшинке несносен... Глянь-ка, заря, бахрому Весит на звонницы сосен. Прячется карлица-мгла То за ивняк, то за кочку. Тысяча лет протекла В эту пустынную ночку.Источник: Прислал читатель
* * *Посмотри, какие тени На дорогу стелют вязы! Что нам бабушкины пени, Деда нудные рассказы. Убежим к затишью речки От седой, докучной ровни... У тебя глаза, как свечки В полусумраке часовни. Тянет мятою от сена, Затуманились покосы. Ты идешь, бледна, как пена, Распустив тугие косы. Над рекою ветел лапы, Тростника пустые трости. В ивняке тулья от шляпы:- Не вчерашнего ли гостя? Он печальнее, чем ели На погосте, в час заката... Ты дрожишь, белей кудели, Вестью гибели объята. Ах, любовь, как воск для лепки, Под рукою смерти тает!.. "Святый Боже, святый крепкий",- Вяз над омутом вздыхает.Источник: Прислал читатель
* * *Ветхая ставней резьба, Кровли узорный конек. Тебе, моя сказка, судьба Войти в теремок. Счастья-Царевны глаза Там цветут в тишине, И пленных небес бирюза Томится в окне. По зиме в теремок прибреду Про свои поведать вины, И глухую старуху найду Вместо синей звенящей весны.Источник: Прислал читатель
СМЕРТЬ РУЧЬЯТуча - ель, а солнце - белка С раззолоченным хвостом, Синева - в плату сиделка Наклонилась над ручьём. Голубеют воды-очи, Но не вспыхивает в них Прежних удали и мочи, Сновидений золотых. Мамка кажет: "Эво, елка! Хворь, дитя, перемоги..." У ручья осока - челка, Камни - с лоском сапоги. На бугор кафтан заброшен, С чернью петли, ал узор, И чинить его упрошен Пропитуха мухомор. Что наштопает портняжка, Всё ветшает, как листы; На ручье ж одна рубашка, Да посконные порты. От лесной, пролетной гари Веет дремою могил... Тише, люди, тише, твари, Светлый отрок опочил!Источник: Прислал читатель
КАЗАРМАКазарма мрачная с промерзшими стенами, С недвижной полутьмой зияющих углов, Где зреют злые сны осенними ночами Под хриплый перезвон недремлющих часов,- Во сне и наяву встает из-за тумана Руиной мрачною из пропасти она, Как остров дикарей на глади океана, Полна зловещих чар и ужасов полна. Казарма дикая, подобная острогу, Кровавою мечтой мне в душу залегла, Ей молодость моя, как некоему богу, Вечерней жертвою принесена была. И часто в тишине полночи бездыханной Мерещится мне въявь военных плацев гладь Глухой раскат шагов и рокот барабанный Губительный сигнал: идти и убивать. Но рядом клик другой, могучее сторицей, Рассеивая сны, доносится из тьмы: "Сто раз убей себя, но не живи убийцей, Несчастное дитя казармы и тюрьмы!"1907Источник: Прислал читатель
* * *Горниста смолк рожок... Угрюмые солдаты На нары твердые ложатся в тесный ряд, Казарма, как сундук, волшебствами заклятый, Смолкает, хороня живой, дышащий клад. И сны, вампиры-сны, к людскому изголовью Стекаются в тиши незримою толпой, Румяня бледность щек пылающею кровью, Под тиканье часов сменяясь чередой. Казарма спит в бреду, но сон ее опасен, Как перед бурей тишь зловещая реки,- Гремучий динамит для подвига припасен, Для мести без конца отточены штыки. Чуть только над землей, предтечею рассвета, Поднимется с низин редеющий туман - Взовьется в небеса сигнальная ракета, К Восстанью позовет условный барабан.1907Источник: Прислал читатель
* * *Помню я обедню раннюю, Вереницы клобуков, Над толпою покаянною Тяжкий гул колоколов. Опьяненный перезвонами, Гулом каменно-глухим. Дал обет я пред иконами Стать блаженным и святым. И в ответ мольбе медлительной, Покрывая медный вой, Голос ясно-повелительный Мне ответил: "Ты не Мой". С той поры я перепутьями Невидимкою блуждал, Под валежником и прутьями Вместе с ветром ночевал. Истекли грехопадения, И посланец горних сил Безглагольного хваления Путь заблудшему открыл. Знаки замысла предвечного - Зодиака и Креста, И на плате солнца млечного Лик прощающий Христа.Между 1908 и 1911Источник: Прислал читатель
ПОЭТНаружный я и зол и грешен. Неосязаемый - пречист, Мной мрак полуночи кромешен, И от меня закат лучист. Я смехом солнечным младенца Пустыню жизни оживлю И жажду душ из чаши сердца Вином певучим утолю. Так на рассвете вдохновенья В слепом безумье грезил я, И вот предтечею забвенья Шипит могильная змея. Рыдает колокол усопший Над прахом выветренных плит, И на кресте венок поблекший Улыбкой солнце золотит.1908 или 1909Источник: Прислал читатель
СЛОБОДСКАЯКак во нашей ли деревне - В развеселой слободе, Был детина, как малина, Тонкоплеч и чернобров; Он головушкой покорен, Сердцем-полымем ретив, Дозволенья ожениться У родителя просил. На кручинное моленье Не ответствовал отец,- Тем на утреннем пролете Сиза голубя сгубил: У студеного поморья, На пустынном берегу, Сын под елью в темной келье Поселился навсегда. Иногда из кельи строгой На уклон выходит он Поглядеть, как стелет море По набережью туман, Как плывут над морем тучи, Волны буйные шумят О любови, о кручине, О разлуке говорят.1909Источник: Прислал читатель
* * *Не говори,- без слов понятна Твоя предзимняя тоска, Она, как море, необъятна, Как мрак осенний, глубока. Не потому ли сердцу мнится Зимы венчально-белый сон, Что смерть костлявая стучится У нашей хижины окон? Что луч зари ущербно-острый Померк на хвойной бахроме... Не проведут ли наши сестры. Как зиму, молодость в тюрьме? От их девического круга, Весну пророчащих судьбин Тебе осталася лачуга, А мне - медвежий карабин. Но, о былом не сожалея, Мы предвесенни, как снега... О чем же, сумеречно тлея, Вздыхает пламя очага? Или пока снегов откосы Зарозовеют вешним днем - Твои отливчатые косы Затмятся зимним серебром?1910Источник: Прислал читатель
ОЖИДАНИЕКто-то стучится в окно: Буря ли, сучья ль ракит? В звуках, текущих ровно,- Топот поспешных копыт. Хижина наша мала, Некуда гостю пройти: Ночи зловещая мгла Зверем лежит на пути. Кто он? Седой пилигрим? Смерти костлявая тень? Или с мечом серафим, Пламеннокрылый, как день? Никнут ракиты, шурша, Топот как буря растет... Встань, пробудися, душа,- Светлый ездок у ворот!1911Источник: Прислал читатель
* * *По тропе-дороженьке Могота ль брести?.. Ой вы, руки-ноженьки, Страдные пути! В старину по кладочкам Тачку я катал, На привале давеча Вспомнил - зырадал На заводском промысле Жизнь не дорога... Ой вы, думы-розмыслн, Тучи да снега!1912Источник: Прислал читатель
* * *Западите-ка, девичьи тропины, Замуравьтесь травою-лебедой,- Молоденьке зеленой не топтати Макасатовым красным сапожком. Приубавила гульбища-воленья От зазнобушки грамотка-письмо; Я по зорьке скорописчату читала, До полуночи в думушку брала. Пишет девушке смертное прощенье С Ерусланова, милый, городка,- На поминку шлет скатное колечко, На кручинушку бел-гербовый лист. Я ложила колечко в изголовье,- Золотое покою не дает. С ранней пташкою девка пробудилась, Распрощалася с матерью, отцом. Обряжалася черною монашкой, Расставалась с пригожеством-красой... Замуравьтеся, девичьи тропины, Смольным ельником, частою лозой.1912Источник: Прислал читатель
ПОСАДСКАЯНе шуми, трава шелкова. Бел призорник, зарецвет, Вышиваю для милова Левантниовый кисет. Я по алу левантину Расписной разброшу стёг, Вышью Гору Соколину, Белокаменный острог. Оторочку на кисете Литерами обовью: "Люди" с титлою, "Мыслете", Объявилося: "Люблю". Ах, недаром на посаде Грамотеей я слыву... Зелен ветер в палисаде Всколыхнул призор-траву. Не клонись, вещунья-травка, Без тебя вдомек уму: Я - посадская чернавка, Мил жирует в терему. У милого-кунья шуба, Гоголиной масти конь. У меня-сахарны губы, Косы чалые в ладонь. Не окупит мил любови Четвертиной серебра... Заревейте на обнове, Расписные литера! Дорог камень 6иpюзовый, В стег мудреный заплетись, Ты, муравонька шелкова, Самобранкой расстелись. Не завихрился бы в поле Подкопытный прах столбом, Как проскачет конь гоголий С зарнооким седоком.1912Источник: Прислал читатель
* * *Без посохов, без злата Мы двинулися в путь; Пустыня мглой объята,- Нам негде отдохнуть. Здесь воины погибли: Лежат булат, щиты... Пред нами вечных библий Развернуты листы. В божественные строки, Дрожа, вникаем мы, Слагаем, одиноки, Орлиные псалмы. О, кто поймет, услышит Псалмов высокий лад? А где-то ровно дышит Черемуховый сад. За створчатою рамой Малиновый платок,- Туда ведет нac прямо Тысячелетний рок. Пахнуло смольным медом С березовых лядин.. . Из нас с Садко-народом Не сгинет ни один. У Садко - самогуды, Стозвонная молва; У нас-стихи-причуды, Заморские слова. У Садко-цвет-призорник, Жар-птица, синь-туман: У нас-плакун-терновник И кровь гвоздиных ран. Пустыня на утрате, Пора исчислить путь, У Садко в красной хате От странствий отдохнуть.1912Источник: Прислал читатель
КРАСНАЯ ГОРКАКак у нашего двора Есть укатана гора, Ах, укатана, увалена, Водою полита. Принаскучило младой Шить серебряной иглой,- Я со лавочки встала, Серой уткой поплыла, По за сенцам - лебедком, Под крылечико - бегом. Ax, не ведала млада, Что гора - моя беда. Что козловый башмачок По раскату - не ходок! Я и этак, я и так.- Упирается башмак, На ту пору паренек Подал девушке платок. Я бахромчат плат брала, Парню славу воздала: "Ты откуль изволишь быть, Чем тебя благодарить: Золотою ли казной Али пьяною гостьбой?" Раскудрявич мне в ответ: "Я по волости сосед: Приурочил для тебя Плат и вихоря-коня, Сани лаковые, Губы маковые".1912Источник: Прислал читатель
ДОСЮЛЬНАЯНе по зелену бархату, Не по рытому, черевчату Золото кольцо катается, Красным жаром распаляется, По брусяной новой горнице, По накатной половичине Разудалый ходит походом, Голосит слова ретивые: "Ах, брусяные хоромы, В вас кому ли жировати, Красоватися кому? Угодити мне из горниц. С белостругаиых половиц В поруб - лютую тюрьму! Ах вы, сукна-заволоки, Вами сосны ли крутити, Обряжать пути-мосты? Побраталися с детиной Лыки с белою рядниной- Поминальные холсты! Ax ты, сад зелено-темный, Не заманивай соловкой, Духом-брагой не пои: У тебя есть гость захожий, Под лозой лежит пригожий С метким ножиком в груди!.." Ой, не в колокол ударили, Не валун с нагорья ринули. Подломив ковыль с душицею, На отшибе ранив осокорь,- Повели удала волостью, За острожный тын, как ворога, До него зенитной птахою Долетает причит девичий: "Ой, не полымя в бору Полыхает ало - Голошу, утробой мру По тебе, удалый. У перильчата крыльца Яровая мята Залучила жеребца Друга-супостата. Скакуну в сыром лугу Мята с зверобоем, Супротивнику-врагу Ножик в ретивое. Свянет мятная трава, Цвет на бересклете... Не молодка, не вдова - Я одна на свете. Заторится стежка-вьюн До девичьей хаты, И не вытопчет скакун У крылечка мяты".1913Источник: Прислал читатель
* * *Как по реченьке-реке В острогрудом челноке, Где падун-водоворот, Удалой рыбак плывет. У него приманно рус, Закудрявлен лихо ус, Парус-облако, весло - Лебединое крыло. Подмережник - жемчуга, Во мереже два cига, Из сиговины один - Рыбаку заочный сын. В прибережной осоке, В лютой немочи-тоске Заломила руки мать. Широка речная гладь; Желтой мели полоса - Словно девичья коса, Заревые янтари - Жар-монисто на груди. С рыболовом, крутобок. Бороздит янтарь челнок. Глуби ропщут: так иль сяк Будешь ты на дне, рыбак.1913Источник: Прислал читатель
* * *Дымно и тесно в избе, Сумерки застят оконце. Верь, не напрасно тебе Грезятся небо и солнце. Пряжи слезой не мочи, С зимкой иссякнет куделя... Кот, задремав на печи. Скажет нам сказку про Леля. "На море остров Буян, Терем Похитчика-Змея..." В поле редеет туман, Бор зашептался, синея. "Едет ко терему Лель, Меч-кладенец наготове..." Стукнул в оконце апрель - Вестник победной любови.1913Источник: Прислал читатель
* * *Косогоры, низины, болота, Над болотами ржавая марь. Осыпается рощ позолота, В бледном воздухе ладана гарь. На прогалине теплятся свечи, Озаряя узорчатый гроб, Бездыханные девичьи плечи И молитвенный, с венчиком, лоб. Осень-с бледным челом инокиня - Над покойницей правит обряд. Даль мутна, речка призрачно синя, В роще дятлы зловеще стучат.1913Источник: Прислал читатель
* * *Правда ль, други, что на свете Есть чудесная страна, Где ни бури и ни сети Не мутят речного дна: Где не жнется супостатом Всколосившаяся новь И сумой да казематом Не карается любовь, Мать не плачется о сыне, Что безвременно погиб И в седой морской пучине Стал добычей хищных рыб; Где безбурные закаты Не мрачат сиянья дня, Благосенны кущи-хаты И приветны без огня. Поразмыслите-ка, други, Отчего ж в краю у нас Застят таежные вьюги Зори красные от глаз? От невзгод черны избушки, В поле падаль и навоз Да вихрастые макушки Никлых, стонущих берез? Да маячат зубья борон, Лебеду суля за труд, Облака, как черный ворон, Темь ненастную несут?1913Источник: Прислал читатель
* * *Я дома. Хмарой-тишиной Меня встречают близь и дали. Тепла лежанка, за стеной Старухи ели задремали. Их не добудится пурга, Ни зверь, ни окрик человечий... Чу! С домовихой кочерга Зашепелявили у печи. Какая жуть. Мошник-петух На жердке мреет, как куделя, И отряхает зимний пух — Предвестье буйного апреля.1913Источник: Прислал читатель
* * *Горние звезды как росы. Кто там в небесном лугу Точит лазурные косы, Гнет за дугою дугу? Месяц, как лилия, нежен, Тонок, как профиль лица. Мир неоглядно безбрежен. Высь глубока без конца. Слава нетленному чуду, Перлам, украсившим свод, Скоро к голодному люду Пламенный вестник придет. К зрячим нещадно суровый, Милостив к падшим в ночи, Горе кующим оковы, Взявшим от царства ключи. Будьте ж душой непреклонны Все, кому свет не погас, Ткут золотые хитоны Звездные руки для вас.1908Источник: Прислал читатель
ЮНОСТЬМой красный галстук так хорош, Я на гвоздику в нем похож,— Гвоздика — радостный цветок Тому, кто старости далек И у кого на юной шее, Весенних яблонь розовее, Горит малиновый платок. Гвоздика — яростный цветок! Мой буйный галстук — стая птиц, Багряных зябликов, синиц, Поет с весною заодно, Что парус вьюг упал на дно, Во мглу скрипучего баркаса, Что синь небесного атласа Не раздерут клыки зарниц. Мой рдяный галстук — стая птиц! Пусть ворон каркает в ночи, Ворчат овражные ключи И волк выходит на опушку,— Козлятами в свою хлевушку Загнал я песни и лучи... Пусть в темень ухают сычи! Любимый мир — суровый дуб И бора пихтовый тулуп, Отары, буйволы в сто пуд В лучах зрачков моих живут, Моим румянцем под горой Цветет шиповник молодой, И крепкогрудая скала Упорство мышц моих взяла! Мой галстук с зябликами схож, Румян от яблонных порош, От рдяных листьев Октября И от тебя, моя заря, Что над родимою страной Вздымаешь молот золотой! * * * В заборной щели солнышка кусок... В заборной щели солнышка кусок — Стихов веретено, влюбленности исток, И мертвых кашек в воздухе дымок,.. Оранжевый сентябрь плетет земле венок. Предзимняя душа, как тундровый олень, Стремится к полюсу, где льдов седая лень, Где ледовитый дуб возносит сполох-сень, И эскимоска-ночь укачивает день. В моржовой зыбке светлое дитя До мамушки-зари прижухнуло грустя... Поземок-дед, ягельником хрустя, За чумом бродит, ежась и кряхтя. Душа-олень летит в алмаз и лед, Где время с гарпуном, миров стерляжий ход, Чтобы закликать май, гусиный перелет, И в поле, как стихи, суслонный хоровод. В заборной щели солнечный глазок Глядит в овраг души, где слезка-ручеек Звенит украдкою меж галек — серых строк, Что умерла любовь и нежный май истек.Источник: Прислал читатель
* * *Когда осыпаются липы В раскосый и рыжий закат, И кличет хозяйка «цып, цыпы» Осенних зобастых курят, На грядках лысато и пусто, Вдовеет в полях борозда, Лишь пузом упругим капуста, Как баба обновкой, горда. Ненастна воронья губернья, Ущербные листья — гроши. Тогда предстают непомерней Глухие проселки души. Мерещится странником голос, Под вьюгой, без верной клюки, И сердце в слезах раскололось Дуплистой ветлой у реки. Ненастье и косит, и губит На кляче ребрастой верхом, И в дедовском кондовом срубе Беда покумилась с котом. Кошачье, «мяу», в половицах, Простужена старая печь. В былое ли внуку укрыться Иль в новое мышкой утечь?! Там лета грозовые кони, Тучны золотые овсы... Согреть бы, как душу, ладони Пожаром девичьей косы.Источник: Прислал читатель
ПОГОРЕЛЬЩИНАНаша деревня — Сиговой Лоб Стоит у лесных и озерных троп, Где губы морские, олень да остяк. На тысячу верст ягелёвый желтяк, Сиговец же — ярь и сосновая зель, Где слушают зори медвежью свирель, Как рыбья чешуйка, свирель та легка, Баюкает сказку и сны рыбака. За неводом сон — лебединый затон, Там яйца в пуху и кувшинковый звон, Лосиная шерсть у совихи в дупле, Туда не плыву я на певчем весле. Порато баско зимой в Сиговце, По белым избам, на рыбьем солнце! А рыбье солнце — налимья майка, Его заманит в чулан хозяйка, Лишь дверью стукнет, — оно на прялке И с веретёнцем играет в салки. Арина-баба, на пряжу дюжа, Соткёт из солнца порты для мужа, По ткани свёкор, чтоб песне длиться, Доской резною набьет копытца, Опосле репки, следцы гагарьи... Набойки хватит Олёхе, Дарье, На новоселье и на поминки... У наших девок пестры ширинки, У Степаниды, веселой Насти В коклюшках кони живых брыкастей, Золотогривы, огнекопытны, Пьют дым плетёный и зоблют ситный, У Прони скатерть синей Онега, По зыби едет луны телега, Кит-рыба плещет, и яро в нем Пророк Иона грозит крестом. Резчик Олёха — лесное чудо, Глаза — два гуся, надгубье рудо, Повысек птицу с лицом девичьим, Уста закляты потайным кличем, Когда Олёха тесал долотцем Сосцы у птицы, прошел Сиговцем Медведь матёрый, на шее гривна, В зубах же книга злата и дивна. — Заполовели у древа щеки, И голос хлябкий, как плеск осоки, Резчик учуял: «Я — Алконост, Из глаз гусиных напьюся слез!» *** Иконник Павел — насельник давний Из Мстёр Великих, отец Дубравне, Так кличет радость язык рыбачий... У Павла ощупь и глаз нерпячий: — Как нерпе сельди во мгле соленой, Так духовидцу обряд иконный. Бакан и умбра, лазорь с синелью, — Сорочьей лапкой цветут под елью, Червлец, зарянка, огонь купинный, — По косогорам прядут рябины. Доска от сердца сосны кондовой — Иконописцу, как сот медовый, Кадит фиалкой, и дух лесной В сосновых жилах гудит пчелой. *** Явленье Иконы — прилет журавля, Едва прозвенит жаворонком земля, Смиренному Павлу в персты и в зрачки Слетятся с павлинами радуг полки, Чтоб в рощах ресниц, в лукоморьях ногтей Повывесть птенцов — голубых лебедей, — Их плески и трубы с лазурным пером Слывут по Сиговцу «доличным письмом». «Виденье Лица» богомазы берут То с хвойных потёмок, где теплится трут, То с глуби озёр, где ткачиха-луна За кросном янтарным грустит у окна. Егорию с селезня пишется конь, Миколе — с кресчатого клена фелонь, Успение — с пёрышек горлиц в дупле, Когда молотьба и покой на селе. Распятие — с редьки, — как гвозди креста, Так редечный сок опаляет уста. Но краше и трепетней зографу зреть На птичьих загонах гусиную сеть, Лукавые мёрды и петли ремней Для тысячи белых кувшинковых шей, То Образ Суда, и метелица крыл — Тень мира сего от сосцов до могил. Студёная Кола, Поволжье и Дон Тверды не железом, а воском икон. Гончарное дело прехитро зело, Им славится Вятка, Опошня-село: Цветет Украина румяным горшком, А Вятка кунганом, ребячьим коньком, Сиговец же Андому знает реку, Там в крынках кукушка ку-ку да ку-ку, Журавль-рукомойник курлы да курлы, И по сту годов доможирят котлы. Сиговому Лбу похвала — Силивёрст, Он вылепил Спаса на Лопский погост, Украсил сурьмой и в печище обжег, — Суров и прекрасен глазуревый бог. На Лопский погост (лопари, а не чудь) Укажут куницы да рябчики путь, — Не ешь лососины и с бабой не спи, Берестяный пестер молитв накопи, Волвянок-Варвар, богородиц-груздей, Пройдут в синих саванах девять ночей, Десятые звёзды пойдут на потух, И Лопский погост — многоглавый петух На кедровом гребне воздынет кресты: Есть Спасову печень сподобишься ты. О русская сладость — разбойника вопь — Идти к красоте через дебри и топь И пестер болячек, заноз, волдырей Со стоном свалить у Христовых лаптей! О мёд нестерпимый — колодовый гроб, Где лебедя сон — изголовьице сноп, Под крылышком грамота: «Чадца мои, Не ешьте себя ни в нощи, ни во дни!» *** Порато баско зимой в Сиговце! Снега как шапка на устьсысольце, Леса — тулупы, предлесья — ноги, Где пар медвежий да лосьи логи, По шапке вьются пути-сузёмки, По ним лишь душу нести в котомке От мхов оленьих до кипарисов... Отец «Ответов» Андрей Денисов И трость живая Андрей Филиппов Сузёмок пили, как пчелы липы. Их черным медом пьяны доселе По холмогорским лугам свирели, По сизой Выге, по Енисею Седые кедры их дыхом веют. Но вспять сказанье! Зимой в Сиговце Помор за сетью, ткея за донцем, Петух на жёрдке дозорит беса И снежный ангел кадит у леса, То киноварный, то можжевельный, Лучась в потёмках свечой радельной. И длится сказка... Часы иль годы, Могучей жизни цветисты всходы, — За бородищей незрим Васятка, Сегодня в зыбке, а завтра — над-ка, Кудрявый парень — береста зубы, Плечистым дядям племянник любый! Изба — криница без дна и выси — Семью питает сосцами рыси. Поет ли бахарь, орда ли мчится, Звериным пойлом полна криница, Извечно-мерно скрипит черпуга... Душа кукует иль ноет вьюга, Но сладко, сладко к сосцам родимым Припасть и плакать по долгим зимам! Не белы снеги, да сугробы, Замели пути до зазнобы, Не проехать, не пройти по проселку Во Настасьину хрустальную светелку! Как у Настеньки женихов Было сорок сороков, У Романовны сарафанов, Сколько у моря туманов! Виноградье мое со калиною, Выпускай из рукава стаю лебединую! Уж как лебеди на Дунай-реке, А свет-Настенька на белой доске, Неоструганой, неотёсаной, Наготу свою застит косами! Виноградье мое-виноградьице, Где зазнобино цветно платьице? Цветно платьице с аксамитами Ковылем шумит под ракитами! На раките зозулит зозуля: «Как при батыре-есауле...» Ты, зозуля, не щеми печёнки У гнусавой каторжной девчонки! Я без чести, без креста, без мамы, В Звенигороде иль у Камы Напилась с поганого копытца, Мне во злат шатер не воротиться! Не при батыре-есауле, Не по осени, не в июле, Не на Мезени, не в Коломне, А и где, с опитухи не помню, Я звалася свет-Анастасией!.. Вот так песня, словеса лихие, Кто пропел её в голубый вечер На дремотном веретённом вече?! И сказал Олёха: «Это ели Стать смолистым срубом захотели, Или сосны у лесной часовни Запряглися в ледяные дровни, Чтоб бежать от самоедской стужи Заглядеться в водопой верблюжий», «Нет, — сказала кружевница Проня, — Это кони в петельной погоне Расплескали бубенцы в коклюшках, Или в рукомойнике кукушка Нагадала свадьбу Дорофею...» «Знать, прогукал филин к снеговею, — Молвил свёкор, — или гусь с набойки Посулил леща глазастой сойке». Силивёрст пробаял: «То в гончарной Стало рябому котлу угарно, Он и стонет, прасол нетверёзый!..» Светлый Павел, утирая слёзы, Обронил из уст словесный бисер: «Чадца, теля не от нашей рыси, Стала ялова праматерь на удои, Завывают избы волчьим воем, И с иконы ускакал Егорий — На божнице змий да сине море! Неусыпающую в молитвах Богородицу Кличьте, детушки, за застолицу!» «Обрадованное Небо — К тебе озёра с потребой, Сладкое Лобзание — До тебя их рыдание! Неопалимая Купина — В чем народная вина? Утоли Моя печали — Стань березкой на протале! Умягчение Злых Сердец — Сядь за теплый колобец! Споручница Грешных — Спаси от мук кромешных!» Гляньте, детушки, за стол — Он стоит чумаз и гол, Нету Богородицы У пустой застолицы! Вы покличьте-ка, домочадцы, На Сиговец к студеному долу Парусов и рыбарей братца, Святителя теплого — Миколу! Он, кормилец в ризе сермяжной, Ради песни, младеня в зыбке, Откушает некуражно Янтарной ухи да рыбки. «Парусов погонщик Миколае, Объявился змий в родимом крае, Вороти Егорья на икону — Избяного рая оборону! Красной ложкой похлебай ушицы. Мы тебе подарим рукавицы И на ноженьки оленьи пимы, — Свете тихий, свет незаходимый! Русский сад — мужики да бабы, От Норвеги и до смуглой Лабы Принесем тебе морошки, яблок. — Ты воспой нам, сладковейный зяблик!» Правило веры и образ кротости, Не забудь соборной волости! Деды бают сказки, Как потёмок скрыни, Сарафаны сини, Шубы долгоклинны, Лестовицы чинны! По моленным нашим Чирин да Парамшин, И персты Рублёва — Словно цвет вербовый! По зеленым вёснам Прилетает к соснам На отцов могилы Сирин песнокрылый, Он, что юный розан, По Сиговцу прозван Братцем виноградным, В горестях усладным: «Ти-ли, ти-ли-ли, Плывут корабли — Голубые паруса, Напрямки во небеса, У реки животной Берег позолотный, Воды-маргариты Праведным открыты, Кто во гробик ляжет Бледной, лунной пряжей, Тот спрядется Богом Радости залогом. Гробик, ты мой гробик, Вековечный домик, А песок желтяный — Суженый желанный!» Гляньте, детушки, на стол, — Змий хвостом ушицу смёл, Адский пламень по углам: — Не пришел Микола к нам! *** Увы, увы, раю прекрасный!.. Февраль рассыпал бисер рясный, Когда в Сиговец, златно-бел, Двуликий Сирин прилетел. Он сел на кедровой вершине, Она заплакана доныне, И долго, долго озирал Лесов дремучий перевал. Истаевая, сладко он Воспел: «Кирие елейсон!» Напружилось лесное недро, И, как на блюде, вместе с кедром В сапфир, черёмуху и лён Орёл чудесный вознесён. В тот год уснул навеки Павел, Он сердце в краски переплавил И написал икону нам: Тысячестолпный дивный храм, И на престоле из смарагда, Как гроздь в точиле вертограда, Усекновенная глава. Вдали же никлые берёзы, И журавлиные обозы, Ромашка и плакун-трава. Еще не гукала сова, И тетерев по талой зорьке Клевал пестрец и ягель горький, Еще медведь на водопое Гляделся в зеркальце лесное И прихорашивался втай, — Стоял лопарский сизый май, Когда на рыбьем перегоне, В лучах озерных, легче соний, Как в чаше запоны опал, Олёха старцев увидал. Их было двое светлых братий, Один Зосим, другой Савватий, В перстах златые кацеи... Стал огнен парус у ладьи И невода многоочиты, Когда, сиянием повиты, В нее вошли Озер Отцы. «Мы покидаем Соловцы, О человече Алексие! Вези нас в горнюю Россию, Где Богородица и Спас Чертог украсили для нас!» Не стало резчика Олёхи... Едва забрезжили сполохи, Пошла гагара наутёк, Заржал в коклюшках горбунок, Как будто годовалый волк Прокрался в лен и нежный шёлк. Лампадка теплилась в светёлке, И за мудрёною иголкой Приснился Проне смертный сон: Сиговец змием полонён, И нет подойника, ушата, Где б не гнездилися змеята. На бабьих шеях, люто злы, Шипят змеиные узлы, Повсюду посвисты и жала, И на погосте кровью алой Заплакал глиняный Христос... Отколе взялся Алконост, Что хитро вырезан Алёшей: «Я за тобою по пороше! Летим, сестрица, налегке К льняной и шёлковой реке!» Не стало кружевницы Прони... С коклюшек ускакали кони, Лишь златогривый горбунок, За печкой выискав клубок, Его брыкает в сутемёнки, А в горенке по самогонке Тальянка гиблая орёт — Хозяев новых обиход. *** Степенный свёкор с Силивёрстом Срубили келью за погостом, Где храм о двадцати главах, В нем Спас в глазуревых лаптях. Который месяц точит глина, Как иней ягодный крушина, Из голубой поливы глаз Кровавый бисер и топаз, Чудно, болезно мужичью За жизнь суровую свою, Как землянику в кузовок, Сбирать слезинки с Божьих щек. Так жили братья. Всякий день, Едва раскинет сутемень Свой чум у таежных полян, В лесную келью, сквозь туман, Сорока грамоту носила. Была она четверокрыла, И, полюбив налимье сало, У свёкра в бороде искала. Уж не один полет воочью Сильвёрст за пазухой сорочьей Худые вести находил, Писал их столпник, старец Нил. Он на прибрежии Онега Построил столп из льда и снега, Покрыл его дерном, берестой, И тридцать лет стоит невестой Пустынных чаек, облаков И серых беличьих лесов. Их немота родила были, Что белки столпника кормили. Он по-мирскому стольный князь, Как чешуёй озёрный язь, Так ослеплял служилым златом Любимец царские палаты, Но сгибло всё! Нил на столпе — Свеча на таежной тропе, В свое дупло, как хризопрас, Его укрыл звериный Спас! *** Однажды птица прилетела Понурою, отяжелелой И не клевала творожку. Сильвёрст желанную строку У ней под крылышком сыскал: «Готовьтесь к смерти», — Нил писал. Ударили в било поспешно... И, как опалый цвет черешни, На новоселье двух смертей Слетелись выводки гусей. Тетерева и куропатки, Свистя крылами, без оглядки, На звон завихрились из пущ. И молвил свёкор: «Всемогущ, Кто плачет кровию за тварь! Отменно знатной будет гарь, Недаром лоси ломят роги, Медведи, кинувши берлоги, С котятами рябая рысь Вкруг нашей церкви собрались! Простите, детушки, убогих! Мы в невозвратные дороги Одели новое рядно... Глядят в небесное окно На нас Аввакум, Феодосий... Мы вас, болезные, не бросим, С докукою пойдем ко Власу, Чтоб дал лебёдушкам атласу, А рыси выбойки рябой... Живите ладно меж собой: Вы, лоси, не бодайтесь больно, Медведихе — княгине стольной От нас в особицу поклон: — Ей на помин овса суслон, Стоит он, миленький, в сторонке... Тетёркам пестрым по иконке, — На них Кровоточивый Спас, — Пускай помолятся за нас!» «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко», — Воспела в горести великой На человечьем языке Вся тварь, вблизи и вдалеке. Когда же церковь-купина Заполыхала до вершины, Настала в дебрях тишина И затаили плеск осины. Но вот разверзлись купола, И вьявь из маковицы главной На облак белизны купавной Честная двоица взошла. За нею трудница-сорока С хвостом лазоревым, в тороках... Все трое метятся писцом Горящей птицей и крестом. *** Не стало деда с Силивёрстом... С зарей над сгибнувшим погостом, Рыдая, солнышко взошло И по-над-речью, по-над-логам Оленем сивым, хромоногим Заковыляло на село. Несло валежником от суши, Глухою хмарью от болот, По горенкам и повалушам Слонялся человечий сброд. И на лугу, перед моленной, Сияя славою нетленной, Икон горящая скирда: — В огне Мокробородый Спас, Успение, Коровий Влас... Се предреченная звезда, Что в карих сумерках всегда Кукушкой окликала нас! Да молчит всякая плоть человеча: Уснул, аки лев, Великий Сиг! Икон же души с поля сечи, Как белый гречневый посев, И видимы на долгий миг, Вздымались в горнюю Софию... Нерукотворную Россию Я, песнописец Николай, Свидетельствую, братья, вам! В сороковой полесный май, Когда линяет пестрый дятел И лось рога на скид отпятил, Я шел по Унженским горам. Плескали лососи в потоках, И меткой лапою, с наскока, Ловила выдра лососят. Был яр, одушевлён закат, Когда безвестный перевал Передо мной китом взыграл. Прибоем пихт и пеной кедров Кипели плоскогорий недра, И ветер, как крыло орла, Студил мне грудь и жар чела. Оледенелыми губами Над росомашьими тропами Я бормотал: «Святая Русь, Тебе и каторжной молюсь! Ау, мой ангел пестрядинный, Явися хоть на миг единый!» И чудо! Прыснули глаза С козиц моих, как бирюза! Потом, как горные медведи, Сошлись у врат из тяжкой меди. И постучался левый глаз, Как носом в лужицу бекас, — Стена осталась безответной. И око правое — медведь Сломало челюсти о медь, Но не откликнулась верея, Лишь страж, кольчугой пламенея, Сиял на башне самоцветной. Сластолюбивый мой язык, Покинув рта глухие пади, Веприцей ринулся к ограде, Но у столпов, рыча, поник. С нашеста рёбер в свой черёд Вспорхнуло сердце — голубь рябый, Чтобы с воздушного ухаба Разбиться о сапфирный свод. Как прыснуть векше, — голубок В крови у медного порога!.. И растворились на восток Врата запретного чертога. Из мрака всплыли острова, В девичьих бусах заозерья, С морозным Устюгом Москва, Валдай-ямщик в павлиньих перьях, Звенигород, где на стенах Клюют пшено струфокамилы, И Вологда, вся в кружевах, С Переяславлем белокрылым. За ними Новгород и Псков — Зятья в кафтанах атлабасных, Два лебедя на водах ясных — С седою Ладогой Ростов. Изба резная — Кострома, И Киев — тур золоторогий На цареградские дороги Глядит с Перунова холма. Упав лицом в кремни и гальки, Заплакал я, как плачут чайки Перед отплытьем корабля: «Моя родимая земля, Не сетуй горько о невере, Я затворюсь в глухой пещере, Отрощу бороду до рук, — Узнает изумленный внук, Что дед недаром клад копил И короб песенный зарыл, Когда дуванили дуван!..» Но прошлое, как синь туман: — Не мыслит вешний жаворонок, Как мертвен снег и ветер звонок. *** Се предреченная звезда, Что темным бором иногда Совою окликала нас!.. Грызет лесной иконостас Октябрь — поджарая волчица, Тоскуют печи по ковригам, И шарит оторопь по ригам Щепоть кормилицы-мучицы. Ушли из озера налимы, Поедены гужи и пимы, Кора и кожа с хомутов, Не насыщая животов. Покойной Прони в руку сон: Сиговец змием полонён, И синеглазого Васятку Напредки посолили в кадку. Ах, синепёрый селезень!.. Чирикал воробьями день, Когда, как по грибной дозор, Малютку кликнули на двор. За кус говядины с печёнкой Сосед освежевал мальчонка И серой солью посолил Вдоль птичьих ребрышек и жил. Старуха же с бревна под балкой Замыла кровушку мочалкой. Опосле, как лиса в капкане, Излилась лаем на чулане. И страшен был старуший лай, Похожий то на баю-бай, То на сорочье стрекотанье. Ополночь бабкино страданье Взошло над бедною избой Васяткиною головой. Стеклися мужики и бабы: «Да, те ж вихры, и носик рябый!» И вдруг, за гиблую вину, Громада взвыла на луну. Завыл Парфён, худой Егорка, Им на обглоданных задворках Откликнулся матёрый волк... И народился темный толк: Старух и баб-сорокалеток Захоронить живьём в подклеток С обрядой, с жалкой плачеёй И с теплою мирской свечой, Над ними избу запалить, Чтоб не достались волку в сыть. *** Так погибал Великий Сиг, Заставкою из древних книг, Где Стратилатом на коне Душа России, вся в огне, Летит ко граду, чьи врата Под знаком чаши и креста! Иная видится заставка: В светёлке девушка-чернавка Змею под створчатым окном Своим питает молоком — Горыныч с запада ползёт По горбылям железных вод! И третья восстает малюнка: Меж колок золотая струнка, В лазури солнце и луна Внимают, как поет струна. Меж ними костромской мужик Дивится на звериный лик, — Им, как усладой, манит бес Митяя в непролазный лес! Так погибал великий Сиг, Сдирая чешую и плавни... Год девятнадцатый, недавний, Но горше каторжных вериг! Ах, пусть полголовы обрито, Прикован к тачке рыбогон, Лишь только бы, шелками шиты, Дремали сосны у окон! Да родина нас овевала Черёмуховым крылом, Дымился ужин рыбьим салом, И ночь пушистым глухарём Слетала с крашеных полатей На осьмерых кудрявых братий, На становитых зятевей, Золовок, внуков-голубей, На плешь берестяную деда И на мурлыку-тайноведа, — Он знает, что в тяжелой скрыне, Сладимым родником в пустыне, Бьют матери тепло и ласки... Родная, не твои ль салазки, В крови, изгрызены пургой, Лежат под Чёртовой Горой! Загибла тройка удалая, С уздой татарская шлея, И бубенцы — дары Валдая, Дуга моздокская лихая, — Утеха светлая твоя! «Твоя краса меня сгубила», — Певал касимовский ямщик, Пусть неопетая могила В степи ненастной и унылой Сокроет ненаглядный лик! Калужской старою дорогой, В глухих олонецких лесах Сложилось тайн и песен много От сахалинского острога До звезд в глубоких небесах! Но не было напева краше Твоих метельных бубенцов!.. Пахнуло молодостью нашей, Крещенским вечером с Парашей От ярославских милых слов! Ах, неспроста душа в ознобе, Матёрой стаи чуя вой! — Не ты ли, Пашенька, в сугробе, Как в неотпетом белом гробе, Лежишь под Чёртовой Горой?! Разбиты писаные сани, Издох ретивый коренник, И только ворон на-заране, Ширяя клювом в мертвой ране, Гнусавый испускает крик! Лишь бубенцы — дары Валдая Не устают в пурговом сне Рыдать о солнце, птичьей стае И о черёмуховом мае В родной далекой стороне! *** Кто вы — лопарские пимы На асфальтовой мостовой? «Мы сосновые херувимы, Слетели в камень и дымы От синих озёр и хвой. Поведайте, добрые люди, Жалея лесной народ, Здесь ли с главой на блюде, Хлебая железный студень, Иродова дщерь живет? До нее мы в кошеле рысьем Мирской гостинец несем: Спаса рублёвских писем, — Ему молился Анисим Сорок лет в затворе лесном! Чай, перед Светлым Спасом Блудница не устоит, Пожалует нас атласом, Архангельским тарантасом Пузатым, как рыба-кит! Да еще мы ладим гостинец: — Птицу-песню пером в зарю, Чтобы русских высоких крылец, Как околиц да позатылиц, Не минуть и богатырю! Чай, на песню Иродиада Склонит милостиво сосцы, Поднесет нам с перлами ладан, А из вымени винограда Даст удой вина в погребцы!» Выла улица каменным воем, Глотая двуногие пальто. — «Оставьте нас, пожалста, в покое!..» «Такого треста здесь не знает никто...» «Граждане херувимы, — прикажете авто? » «Позвольте, я актив из кима!.. » «Это экспонаты из губздрава...» «Мильционер, поймали херувима!.. » «Реклама на теплые джимы?.. » «А!.. Да!..Вот... Так, право...» «А из вымени винограда Даст удой вина в погребцы...» Это последняя Лада, Купава из русского сада, Замирающих строк бубенцы! Это последняя липа С песенным сладким дуплом, Знаю, что слышатся хрипы, Дрожь и тяжелые всхлипы Под милым когда-то пером! Знаю, что вечной весною Веет березы душа, Но борода с сединою, Молодость с песней иною Слёзного стоят гроша! Вы же, кого я обидел Крепкой кириллицей слов, Как на моей панихиде, Слушайте повесть о Лидде — Городе белых цветов! Как на славном индийском помории, При ласковом князе Онории, Воды были тихие стерляжие, Расстилались шёлковою пряжею. Берега — все ониксы с лалами, Кутались бухарскими шалями, Еще пухом чаиц с гагарятами, Тафтяными легкими закатами. Кедры-ливаны семерым в-обойм, Мудро вышиты паруса у сойм. Гнали паруса гуси махами, Селезни с чирятами — кряками, Солнышко в снастях бородой трясло, Месяц кормовое прямил весло, Серебряным салом смазывал, Поморянам пути указывал. Срубил князь Онорий Лидду-град На синих лугах меж белых стад. Стена у города кипарисова, Врата же из скатного бисера, Избы во Лидде — яхонты, Не знают мужики туги-пахоты. Любовал Онорий высь нагорную — Повыстроить церковь соборную. — Тесали каменья брусьями, Узорили налепами да бусами, Лемехом свинчатым крыли кровлища, Закомары, лазы, переходища. Маковки, кресты басменили, Арабской синелью синелили, На вратах чеканили Митрия, На столпе писали Одигитрию. Чаицы, гагары встрепыхалися, На морское дно опускалися, Доставали жемчугу с искрицей На высокий кокошник Владычице. А и всем пригоже у Онория На славном индийском помории, Только нету в лугах мала цветика, Колокольчика, курослепика, По лядинам ушка медвежьего, Кашки, ландыша белоснежного. Во садах не алело розана, «Цветником» только книга прозвана. Закручинилась Лидда стольная: «Сиротинка я подневольная! Не гулять сироте по цветикам, По лазоревым курослепикам. На Купалу мне не завить венка, Средь пустых лугов протекут века. Ой, верба, верба, где ты сросла? — Твои листыньки вода снесла!..» Откуль взялась орда на выгоне, — Обложили град сарациняне. Приужахнулся Онорий с горожанами, С тихими стадами да полянами: «Ты, Владычица Одигитрия, На помогу нам вышли Митрия, На нём ратная сбруна чеканена, — Одолеет он половчанина!» Прослезилася Богородица: «К моему столпу мчится конница!.. Заградили меня целой сотнею, Раздирают хламиду золотную И высокий кокошник со искрицей, — Рубят саблями лик Владычице!..» Сорок дней и ночей сарациняне Столп рубили, пылили на выгоне, Краски, киноварь с Богородицы Прахом веяли у околицы. Только лик пригож и под саблями Горемычными слёзками бабьими, Бровью волжскою синеватою Да улыбкою скорбно сжатою. А где сеяли сита разбойные Живописные вапы иконные, До колен и по оси тележные Вырастали цветы белоснежные. Стала Лидда, как чайка, белёшенька, Сарацинами мглится дороженька, Их могилы цветы приукрасили На Онорья святых да Протасия! Лидда с храмом Белым, Страстотерпным телом Не войти в тебя! С кровью на ланитах, Сгибнувших, убитых Не исчесть, любя. Только нежный розан, Из слезинок создан, На твоей груди. Бровью синеватой Да улыбкой сжатой Гибель упреди! Радонеж, Самара, Пьяная гитара Свилися в одно... Мы на четвереньках, Нам мычать да тренькать В мутное окно! За окном рябина, Словно мать без сына, Тянет рук сучьё. И скулит трезором Мглица под забором — Темное зверьё. Где ты, город-розан — Волжская береза, Лебединый крик, И, ордой иссечен, Осиянно вечен, Материнский лик?! Цветик мой дитячий, Над тобой поплачет Темень да трезор! Может, им под тыном И пахнёт жасмином От Саронских гор!1926-1928Источник: Прислал читатель
|
|
СТИХИЯ: Лучшая поэзия © 1996-2006
Вопросы и комментарии? Пишите