СТИХИ, НАПИСАННЫЕ НЕНАРОКОМ
Дымятся и потеют лица,
гетеры старые снуют.
Тут гладиатор и патриций
из толстых кружен пиво пьют.
Еще пока никто не знает,
ни исполком, ни постовой,
что эта жалкая пивная
уже описана тобой,
что эта вывеска, и стены,
и ночью сторож вдоль пути
сойдут с провинциальной сцены,
чтобы в Историю войти.
* * *
Над местом, где закопан он
На главной площади страны,
невдалеке от Спасской башни,
под сенью каменной стены
лежит в могиле вождь вчерашний.
Над местом, где закопан он
без ритуалов и рыданий,
нет наклонившихся знамен
и нет скорбящих изваяний.
Ни обелиска, ни креста,
Ни караульного солдата —
Лишь только голая плита
И две решающие даты,
да чья-то женская рука
с томящей нежностью и силой
два безымянные цветка
к его надгробью положила.
КИТАЙСКИЙ КАРАУЛ
Мне нынче вспомнилось невольно,
сквозь времени далёкий гул,
те дни, когда у входа в Смольный
стоял китайский караул.
Как это важно, что вначале,
морозной питерской зимой,
сыны Китая охраняли
штаб Революции самой.
Что у твоих высот, Россия,
в дни голода и торжества
стояли эти часовые -
краснокитайская братва.
И Ленин, по утрам шагая
в тот дом, что центром века был,
им, как грядущему Китая,
смеясь, "Ни-хао!" говорил.
Нам не забыть рожденье мира,
кумач простреленных знамён
и под началом у Якира
китайский первый батальон.
МАЛЕНЬКИЙ ПРАЗДНИК
Был вечер по-зимнему синий,
когда я, безмолвен, устал,
в московском одном магазине
в недлинную очередь встал.
Затихли дневные событья,
мятущийся схлынул народ.
За двадцать минут до закрытья
неспешно торговля идёт
____
Вот в это-то самое время
в пальтишке осеннем своём,
замеченный сразу же всеми,
китаец вошёл в "Гастроном".
Он встречен был нами привычно,
как словно до малости свой,
ну, скажем, наладчик фабричный,
а то лаборант заводской.
_____
Как словно и в самом-то деле
он здесь с незапамятных дней…
Лишь губы у всех подобрели
и стали глаза веселей.
Лишь стали радушнее лица:
зачем объяснять - почему.
И вдруг невзначай продавщица
сама улыбнулась ему.
...Я шёл и курил сигарету
и радостно думал о нём,
о маленьком празднике этом,
о митинге этом немом...
АЛТАЙСКАЯ ЗАРИСОВКА
Вдоль полян
и пригорков
дальний поезд везёт
из Москвы на уборку
комсомольский народ.
Средь студентов столичных,
словно их побратим,-
это стало обычным -
есть китаец один.
В наше дружное время
он не сбоку сидит,
а смеётся со всеми
и по-свойски шумит.
И всему эшелону
так близки оттого
кителёк немудрёный
вместе с кепкой его.
Вот Сибирь золотая,
вот пути поворот,
и уже по Алтаю
дымный поезд идёт.
Песни все перепеты,
время с полок слезать.
Вот уж станцию эту
из оконца видать.
Вот уж с общим радушьем
ради встречи
с Москвой
разражается тушем
весь оркестр духовой.
Вот уже по равнинам
в беспросветной пыли
грузовые машины
москвичей повезли.
По платформе скитаясь,
озирая вокзал,
этот самый китаец
потерялся, отстал.
Огляделся он грустно,
пробежал вдоль путей,
а на станции пусто:
ни машин, ни людей.
Под шатром поднебесным
не видать никого -
ни печальников местных,
ни оркестра того,
ни друзей из столицы,
ни похвал, ни обид,
только мерно пшеница
по округе шумит.
Нет ей веса и счёта
и краёв не видать.
Как же станут её-то
без него убирать?
По гражданскому долгу,
как велит комсомол,
он, не думая долго,
на глубинку пошёл.
Не какой-нибудь дачник,
не из праздных гуляк, -
в пятерне чемоданчик,
за плечами рюкзак.
Пыль стоит, не спадая,
солнце душное жжёт.
Паренёк из Китая
на уборку идёт.
И гудки грузовые,
мчась навстречу в дыму,
словно трубы России,
салютуют ему.
