"Римейк" (remake - переделывать, делать заново; хотя, вероятно, уже осуществленную переделку правильнее было бы называть "remade") - термин, который пришел к нам (и всюду) из Голливуда.
В нашем отечестве римейк как явление не нашел большого распространения. Более того, теория (или, скорее, критика) усиленно укореняла мысль, что киносценарий (в отличие от театральной пьесы) может быть поставлен лишь однократно. Если уж фильм прошел все инстанции, его конечный вид канонизируется и становится в полном смысле слова законченным.
Тем не менее, как вспоминает Михаил Ильич Ромм, в послевоенной истории советского кино должна была начаться целая полоса римейков:
"Я снимал натуру в Одессе. Однажды меня вывали со съемки и сообщили, что из Москвы прилетел директор студии "Мосфильм". Он попросил меня зайти к нему в номер, плотно запер дверь и сообщил мне:
- Михаил Ильич, на вашу долю выпала большая честь: вы будете ставить "Александра Невского".
Я говорю:
- То есть как "Александра Невского"? Он же поставлен!
- Решено ставить вторично. Цветного.
Я спросил:
- В чем дело, почему?
- Ряд картин будет ставиться вторично, в цвете, - заявил мне директор студии. - "Александр Невский", "Иван Грозный", "Петр Первый", "Богдан Хмельницкий". А кроме того, будут поставлены картины "Дмитрий Донской", "Суворов", "Кутузов и Наполеон".
- А почему не Петров? Ведь Петров уже ставил "Петра Первого", знает эпоху, материал?
- А поручено Пудовкину. Петрову поручен "Дмитрий Донской".
- Но, насколько я знаю, "Дмитрия Донского" уже много лет хочет поставить Юткевич.
- Мечтает Юткевич, а поручено Петрову.
- А "Суворова" кто будет ставить?
- Еще не решено.
- Пудовкин уже ставил "Суворова", может быть, ему и поручить?
-Нет, Пудовкину поручен "Петр Первый". На вашу долю достался "Александр Невский".
Сейчас это звучит почти смешно, но тогда было не до смеха.
Я сказал:
- Прошу меня простить, но я не буду ставить "Александра Невского".
Директор "Мосфильма" даже побледнел:
- Вы понимаете, от кого идет задание?
(…)
Вся эта грандиозная затея с монументальными эпопеями, которые были сплошь обречены на получение сталинских премий, была ликвидирована немедленно после смерти Сталина".
(Михаил Ромм. Беседы о кино. Издательство "Искусство", Москва, 1964, с. 280-282).
"Сорок первый" Григория Чухрая вряд ли можно считать римейком протазановской картины 1926 года с тем же названием: это просто новая экранизация рассказа Бориса Лавренева. Тем не менее, сам Чухрай утверждает теперь, что, с почтением относясь к Якову Протазанову и его фильму, он подходил к трактовке образов и ситуации с принципиально иных, или даже противоположных позиций.
Во времена перестройки молодые кинематографисты использовали жанр римейка для явного пародирования произведений-первоисточников, и даже не столько их, сколько кинематографа того времени и самого времени: "Трактористы-2", "Два капитана - 2"…
Всерьез к римейку, кажется, обратился Петр Тодоровский, обратившись к фильму 1927 года (у картины 70-летний юбилей!) "Третья мещанская".
Римейк в нашем кино - безусловно нечто иное, чем в американском: "там" на первый план выдвигаются мотивы коммерческие или престижные, "здесь" - всегда (и в пародийном варианте, и в серьезном) легко обнаруживается необходимость в старый сюжет вложить конфликт времен и мировоззрений.