Очерки и эссе:

Татьяна Ахтман

О  ЛИТЕРАТУРЕ

"... Проза, какой мы её знаем с эпохи Возрождения, - это дитя разума, независимой индивидуальности."

Джордж Оруэлл, "Подавление литературы"

Читаю в энциклопедиях: "Литература, лат., в общем смысле то же, что письменность. В более тесном смысле под Л. разумеются лишь произведения изящной словесности (народная лирика и эпос, лирика, поэма, драма, роман)... от [лат. lit (t)eratura, буквально - написанное, от lit (t)era - буква], один из основных видов искусства - искусство слова. Термином "Л." обозначают также любые произведения человеческой мысли, закрепленные в письменном слове и обладающие общественным значением; так, различают Л. научную, публицистическую, справочную, эпистолярную и др. Однако в обычном и более строгом смысле Л. называют произведения художественной письменности или, как говорили раньше, "изящная Л."

Итак, литература - "изящные произведения человеческой мысли" - словесность разумная, обитаемая: в ней живёт мысль. Живая мысль обретает в литературе свой "вечный приют" в ожидании своего героя - мыслящего читателя, который не остаётся равнодушным, а будет вновь и вновь возвращается в текст с тем, чтобы осмыслить его заново на новом витке своей собственной жизни.

Литература содержит в себе Тайное Тайных человеческой природы - формулу души, и в этом её предназначение. Она - мера способности Человека вести диалог с Миром, что равно относится и к автору, и к читателю. Верю, что реальная жизнь связана словом с мистикой бытия.

Литература пишется не о "высоком" и не о "низком", а о мире, каков он есть, и о человеке с его данностями: животом, чувствами, душой и судьбой, которая забрасывает его то к сиренам, то к Полифему, то к Цирцее. А он, подобно Одиссею, стремится в родную Итаку. У каждого свои жизнь и приключения, но если в них не участвует разумная душа героя, то и носит его по жизни, как Летучий Голландец - без компаса и руля - фатально. Обстоятельства жизни: рождение и смерть, война и мир, любовь и предательства - всё повторяемо: "суета сует" - банальность, коль скоро они не осмыслены человеком, сумевшим стать героем собственной судьбы. "Литературный герой" - не так вымышленный персонаж в центре сюжета, как тот, кто одушевляет повествование своим присутствием, превращая его в эпос.

Разум интересен: грустен и смешон, трагичен и комичен, его проявления трогают душу - оживляют. А глупость - скучна, как бы она не изощрялась в формах. Человек интересен настолько, насколько он разумен - насколько обитаем его внутренний мир. Жизнь человека имеет смысл, если... осмысленна им.

Описание, сколь угодно "реалистическое" и даже искусно "отображающее правду жизни", но не одухотворённое присутствием разума - это ещё не литература, поскольку рассказывает о жизни не более, чем скульптура "Рабочий и колхозница" - о мужчине и женщине. В словесных зеркалах - и простых, и кривых - жизнь мелькает, забавляя или пугая, играя на нервах, но не возбуждая мысли. Не берусь приводить примеры пустой литературы - это всё равно, что ловить тени во время фейерверка.

Внешняя простота, с которой пишутся слова на бумаге, соблазняет множество скучающих и неспособных к реальным занятиям людей на пробу пера, возникает соблазн доступности творчества. Нечто похожее происходит и с рождением детей. В любых других созиданиях, чтобы заявить о себе, необходимы профессиональные умения, и только слова да дети беззащитны. Иногда и авторы настоящей литературы, увлекаясь внутренней интригой или внешними обстоятельствами, рождают беспородные тексты, которые затем, объединённые общей обложкой с законными детьми, пускаются в тяжбы за права на литературное наследие.

Парадокс литературы в том, что естественная "простота" её возникает из "сложности" - от прохождения через чрезвычайно сложную систему природных и культурных фильтров, рождающих заповедный источник, способный утолить "духовную жажду" того, кто ею "томим". Единственный критерий литературы - её милосердие: насколько она способна просветлить, укрепить душу, "очеловечить", поддержать потенциал разумности. В конечном счёте, именно это свойство отличает литературу от всех иных видов словесности: и попросту слабой - умножающей равнодушие, - и агрессивной, которая ожесточает читателей или уводит их в иллюзии, где им кажется, что можно жить, но "не быть и видеть сны".

Увы, природа слова катастрофически замусорена фальшивками для массового потребления. Многие из них - от классических "рассказов для народа" до школьных хрестоматий - канонизированы и формируют дурную ментальность. Лев Толстой пытался писать "просто" - "для народа", адаптируя текст до уровня, на котором поместил свой народ. Но из соображений морали возникли искусственные тексты с их фальшивым добром: сентиментальностью и, более того, цинизмом - в трагическом российском контексте. Рассказ "Филиппок" - не о мальчике из народа, и не о России, а об имперском сознании автора, снисходящего к маленькому человеку великого народа - того размера, который отвечал бы не истине, но амбициям графа, которому лестно быть апостолом непременно особенно "Великого народа".

Вместе с тем, великая литература "для народа" существует: Библия, легенды, сказки. Её авторы обладают даром общения с собой - ребёнком: с народом "жестоковыйным", античными героями, Маленьким Принцем, Гердой, Алисой, Щелкунчиком и Ланцелотом. Волшебная символика смягчает восприятие истины о добре и зле, облегчает диалог, потому герои народной прозы любимы и им прощают то, что не прощают земным людям в реальных обстоятельствах: благородные чувства, мысли, поступки - все те достоинства, которые люди так трудно воспринимают в обыденности.

Мне сказали: "Нельзя Маленькому Принцу жить на Земле". Но... Маленькому Принцу больше негде жить... особенно, когда он вырос и стал взрослым. Маленький Принц либо взрослеет в душах читателей, либо гибнет, и тогда бесчисленные переиздания и рейтинги сказки - блеф. Литература - дитя любви духа и плоти, она рождается на грани мистики и реальности. Писать настоящую прозу можно только для себя - по своей мерке. У прозы жизни и литературной прозы есть общие универсальные законы, записанные на небесах: законы жизни и смерти, добра и зла. Качество жизни неуловимым образом уравновешивается тем качеством литературы, которому отвечает человек. Нарушающий её законы из "соображений" или незнания, тем самым уничтожает свою личную способность "иметь уши". В душевной глухоте он теряет возможность, и писать, и читать...

Существует миф о "великой" литературе, как об истине в последней инстанции, и об авторе - сверхчеловеке. Но "велико" - здесь - только заблуждение. Литературный гений - не в совершенстве личности автора, а в его даре описать свою душу вместе с её несовершенствами - раскрыть свой внутренний мир. Душа совершенная - сам Господь Бог, должно быть, и Его творение - весь Мир, а автор - только человек, способный на откровение - прозу бытия. Анна Каренина и "высший свет", Филиппок и "русский народ" - автопортреты самого автора. Его жизнь раскрыта культурному читателю. Увы, люди, склонные к суевериям, обожествляют и автора, и литературных героев, превращая их в мифологические "образы", нужные им для поклонения, а сами литературные сюжеты - в формы своего выживания.

Все литературные тексты - о внутреннем мире автора, но, опосредованно, они могут рассказать о реальности. И миссия читателя - понимать это, не подменяя Мир, в котором действуют реальные законы, мистическим "образом мира", не передоверяя автору, сколь угодно одарённому, своё право на свободу мысли. Текст - только посредник в разумном диалоге. И даже "слово" - то, что было "в начале" - лишь посредник: между абсолютно свободной идеей и ограниченным сознанием человека.

Литературный дар - явление мистическое. Думаю, что проза достигла тайное-тайных в повести Н.В.Гоголя "Шинель" - так отчётливо, что можно наблюдать явление литературы - её тела вместе с мистическим шлейфом, похожим на хвост кометы, уходящим в бесконечность: пока хватает душевных сил у читателя. Само название, казалось бы, определяет власть формы, но, вот, поди же, парадоксальным образом повесть, привлекает и удерживает мысль.

В советские времена я тщетно искала истину у Михаила Булгакова. Отказ от осознания всего происходящего, отторжение реальности, абсолютный уход в иллюзию, когда психушка, пусть символически, но органично вплетается в бытие Мастера. И, наконец, абсурд - спасение души... дьяволом? Ментально мне эта книга близка необычайно и вызывает сложнейшие сопереживания, но "чёртов рай", даже как метафора, вызывает протест, как если бы я сама получила пропуск от "Воланд и Ко" в "вечный приют" с условием, что брошу своих детей. Впрочем, герои Булгакова были бездетны... в отличие от поклонников его романа, создавших из книги свой культ. Советским читателям не хватило культуры чтения, и они отождествили себя с героями романа. Но если Мастер и Маргарита по волшебству литературных законов спаслись в рай с "венецианским стеклом... мостиком...", то их поклонники, согласно законам реальности, попали вместе со своими детьми в нормальный постсоветский ад. Увы, "дьявол играет нами, когда мы не мыслим точно".

Литература - свободный и компромиссный способ разумного общения. События и чувства, описанные в тексте, - только материал, осмысливая который можно сделать шаг к истине. Автор демонстрирует свою позицию и ход мыслей - не обязательно "текстом от автора", но, например, парадоксальным взглядом, волнующим воображение или волшебной метафорой, трогающей душу. Чтение - процесс интимный. В этом смысле, литературоведение, исполняя обряды "сочетания" автора и читателя, берёт на себя функцию храмовых жрецов. Однако человеческое общение подписывается на небесах, и разумная жизнь находит себе путь, проистекая вне круга, очерченного людьми.

Литература не терпит культа, но чтобы стать общественным явлениям, она нуждается в социальных технологиях нравственной жизни - в культуре. В этом смысле качество литературы обнажает состояние умов в обществе и уровень его цивилизованности. Чтение во многом определяет реальную жизнь людей, и если они читают глупые, агрессивные, развратные тексты, то и сами так живут. Технологии безнравственной и бессмысленной жизни, как бы искусны они ни были, основаны на принципах, подавляющих культуру, но она жива, слава богу, вопреки агрессивной среде, потому что естественна для человека: культура - природна. Природу принято называть "дикой", но это слово, скорее, несёт в себе смысл первозданности естества. Человек по природе своей стремится к культуре, сколь бы он ни был отдалён от неё обстоятельствами жизни, поскольку только в культурных рамках может жить достойно. Назначение литературы хранить живую культуру человеческого достоинства.

Литература - это общение, требующее культуры и от автора, и от читателя. Варварство прослеживается в истории и сожжением текстов, и их канонизацией, когда литературу превращают в мифологию и используют для языческих суеверий. Так, Ф.М.Достоевский и явление под названием "достоевщина" - Человек и его Тень из сказки Андерсена. В тени Достоевского, Шекспира, Гоголя паразитируют бесчисленные "- веды", множа сплетни об авторах, искажая смысл их творений, подменяя истинные тексты конъюнктурой, в которой гибнут первоисточники. Существует огромная и весьма агрессивная империя торговли словом со своей властью и чиновниками, религией и сектами, армией и добровольцами, послушными подданными и еретиками.

Спасение - в личной культуре и способности к свободному выбору информации: не нужно хватать и глотать всё, что плохо лежит - любое чтиво, от которого душу воротит. Мне понадобилась целая жизнь, чтобы суметь освободиться от хрестоматий и научиться читать литературу так, чтобы ощутить её милосердие. У Достоевского, освобождённого мной от "достоевщины", в "Подростке" я нашла для себя ту точку отсчёта, которую тщетно искала в начале жизни: маленький мальчик, испугавшись неизвестности, не решается убежать из унижающих его обстоятельств, и момент осознания собственной трусости и рабства считает началом своей человеческой жизни...

Литература - соучастие в разумном диалоге о мире и о жизни, и только в этом качестве она может исполнить своё, Богом данное, предназначение - явиться человеку истиной, а не ложью с бегущими вдогонку и всегда опаздывающими задними мыслями: во имя чего или кого пролилась на сей раз "детская слеза"?

© Татьяна Ахтман, 2000-2006.
© Сетевая Словесность, 2001-2006.

Книга отзывов

ЕЖЕ-ПРАВДА // Ежедневная газета

Точка Зрения Игорь Белый: Хо / Сборник "Хо" - необыкновенный калейдоскоп! Вы найдете тут и задорные песенки-шутки, которые с головой выдают в Игоре барда, и потрясающие своей глубиной стихи, такие как "ОКАЗИЯ". Немного хулиганские находки соседствуют здесь с ясными, великолепными образами.