20-21 июня, среда-четверг.
Женя Фарих. Сначала была ночь в поезде. Хотела бы я посмотреть в ясные глаза тех, кому удалось хоть немного поспать... нам это не удалось. Точно сказать, кто это - "мы", я не могу, потому что состав постоянно менялся: приходили то Стрелков с Поваровым и Любаном, то Осповат со спальным мешком, то Дрибинский, который свирепо вращал глазами и спрашивал, почему мы до сих пор не спим... А мы не спали. Сначала было душно, потом спать расхотелось - так было весело, а потом уже смысла не было ложиться: совсем мало до прибытия поезда оставалось.
На боковой полке рядом с нами лежали 2 потрясающие девушки, с которыми познакомился Митя, известный своим умением и любовью "ходить в народ". Познакомиться-то он познакомился, а потом блаженно улегся спать на верхней полке (вот, кстати, в чьи ясные глаза стоит посмотреть! Хотя и он спал не так уж долго) и пропустил самое замечательное. Где-то в час или в пол-второго наш поезд остановился. Девушки, на предыдущих стоянках уже предпринимавшие попытки найти магазин, встрепенулись и исчезли из вагона. Через некоторое время одна из них - жгучая брюнетка, чем-то напомнившая мне Эллочку-людоедку - вернулась и, повернувшись к нам в пол-оборота, совершенно без интонаций произнесла в никуда: "Идите, там всё продают". Мы хором не поняли: "Что - всё?" Видимо, девушка была удивлена нашей несообразительностью; пожав плечами, она ответила: "Всё! Вино и водку". Мне было очень стыдно, но мы, даже не подождав, пока она уйдет, совершенно свинским образом захохотали.
Вообще, в течение ночи выяснилось много нового и интересного: что Илья Овчинников собирается жениться на Маше Хлюстовой; что у Ильи, в отличие от Маши, кости мягкие и легкие (как нам сквозь сон сообщил Юра Любан); что Стас Вишнев - идол Ильи; что кефир - это здорово (что, впрочем, истина неоспоримая и подтверждения не требующая, на мой взгляд) - и много еще чего, всё уже не упомнишь; но есть надежда на тех, кто бодрствовал со мной тогда. Так, например, Любан рассказывал со слов Андрея Ефимыча историю о том, как тот в армии чуть не попал на губу; видимо, Любан слышал эту байку уже столько раз, что у него получалось даже лучше, чем у самого А.Е. Сам же А.Е. заявил, что ему очевиден как минимум один любовный треугольник, расстановка сил в котором якобы должна измениться к концу похода. 1 Да, про жвачку на митином носу забыла!
В 3:30 утра мы оперативно высадились на станции Угра и легли досыпать (а кто и вовсе пытался заснуть первый раз за ночь). Появились комары и незамедлительно стали нас жрать. Нашей сумасшедшей компании, ура-ура, удалось-таки немного поспать в привокзальном здании, но совсем чуть-чуть - не больше получаса. Да и то не всем.
Часа через три после приезда за нашими байдарками и рюкзаками пришла машина, в которую также погрузились А.Е., Нюша, Илья Дрибинский и Митя. Все остальные должны были под чутким руководством Т.Н. и всех тех, кто уже был на Угре в 2000 году, добираться до места сборки пешком. Оказалось, что дороги никто не помнит, хотя все усиленно делали вид. Кое-как, с помощью добродушных, но мало соображающих в столь ранний час аборигенов, мы добрались.
С самого утра небо было затянуто серыми мерзкими тучками, насекомые свирепствовали, свирепствовал Митя, который никак не мог разобрать, что, куда и зачем в нашей байдарке вставляется; кроссовки быстро промокли, было хмуро. Несмотря на сложившуюся обстановку, Илья Овчинников нашел в себе силы искупаться и сказал, что это колбасно. Его примеру позже последовало еще несколько столь же бравых товарищей. Завтрак состоялся часов в 11, когда есть мы хотели больше, чем чего бы то ни было еще. Я, по крайней мере.
Купаться я пошел лишь после того, как с помощью Маши Х. собрал и местами заклеил нашу байдарку, а также помог со сборкой всем желающим - кому болтиками, кому гаечками, кому дружеским советом, кому грубой силой. Не смог я помочь только команде Стрелкова-Любана, поскольку никогда не имел дела с байдаркой "Салют", а также команде К.Осповата, которая имела особое мнение по поводу носа и кормы у "Тайменя"-3 и поэтому дважды разбирала уже собранное судно чуть ли не до основания.
Нашу лодку пришлось срочно клеить, но самый кошмар был с лодкой Сережи Стрелкова, Юры Любана и Лизы Никоновой. Честно говоря, я совершенно не в курсе насчет того, как называются различные части лодки, но у них были проблемы почти с каждой из них.
Лиза Никонова. Это чистая правда. Половина этих железок оказались кривые и погнутые, некоторые были совсем сломаны: пришлось даже "наложить шину" на пару сломанных железок. Борта вообще никак не крепились к шкуре и с трудом соединялись между собой (что неудивительно после приключения, имевшего место в майском походе). Приходилось постоянно разбирать и собирать заново разные детали, а то и всю лодку. Короче говоря, когда все байдарки стояли уже на воде, а мы все еще приделывали в судорогах очередную шину, я была не совсем уверена, что мы поплывем вообще. Но мы сделали это.
Женя Ф. А тем временем погода разгуливалась, было уже тепло, даже жарко. Насекомые так и не отстали. Около часа дня мы наконец отошли от места сборки!!! Байдарка сразу же начала радостно течь, и весь оставшийся день мы плыли, сидя в воде. Лодку нашу между собой ласково прозвали "3 мокрых попы". Мы долго, час или два, играли в слова, пока Митя с Темой принципиально не стали вспоминать (а иногда и придумывать) слова исключительно на "Т". Стало невесело.
Периодически нас догоняла несчастный "Салют", где сидели офигевшие Любан и Стрелков; а в середине, как олицетворение самого отчаяния, расположилась Лиза. Они тоже текли, гораздо сильнее, чем мы - в воде сидели чуть ли не по щиколотку, и Лиза с грустными глазами не переставая вычерпывала воду клизмой.
Лиза Н. На дне этой покосившейся лодки лежал топор - как символ нашего "Салюта". Вода все прибывала и прибывала. Митя А., заглянув в лодку, сказал, что он, пожалуй, одолжит мне свою кружку... С тех пор я вычерпывала по 30 кружек за раз, а воды всё не убавлялось. Потом еще и дождь пошел. И сверху, и снизу заливалась вода, было холодно, хотелось спать и есть, все конечности заледенели и посинели от постоянного пребывания в воде.
Сергей Стрелков (на правах капитана). Все написанное выше - чистая правда. Я бы даже сказал так: "Три "чудака" в одном тазу пустились по Угре в грозу": воду в лодке от воды за бортом отделял лишь слой брезентовой ткани. Сначала в лодке - тазу - нас было трое: я, Юрец и Лиза, но после того, как лодка дала течь, Лиза предательски сбежала к Повару в теплый, мягкий, сухой "Таймень".
Лиза Н. Плюс ко всему, когда мы проплыли нашу прошлогоднюю стоянку, то там... никого не было! Тогда только мы поняли, что А.Е. решил совершить подвиг и пройти за 1-й день намного больше того, что было пройдено в прошлом году. Стало немного грустно. Наше бедственное положение усугублялось катастрофическим состоянием лодки. К концу этого дня мы обнаружили стоянку в том месте, где мы останавливались в конце второго дня в прошлом году...
Оказалось, что у нас в шкуре была огромная дыра, через которую и заливались бессчетные литры воды. На следующее утро на заплатку было потрачено полтюбика клея "Момент", но эта лодка была все же обречена. О том, как мы с Лизой, Серегой и Юрчиком вчетвером ставили эту заплату, следует рассказать отдельно: сначала Лиза зашила дыру, затем ваш покорный слуга вырезал большую заплату. Пока я ее примерял к месту приклеивания и ошкуривал его, юноши не менее десяти раз напомнили мне про то, что вышеназванное место необходимо протереть водкой. (Как будто можно забыть столь важную вещь!) Обезжирив и намазав клеем все, что было можно, я покинул веселую компанию, наказав им выждать 10-15 минут и приложить заплатку к больному месту именно той стороной, а не этой. Процесс выяснения того, где та сторона, а где эта, в точности напоминал схему того, как десять милиционеров вкручивают лампочку. Происходило это уже утром 22-го.
Женя Ф. В течение дня пару раз накрапывал лениво дождик, но в общем и целом погода была замечательной. В нашей лодке один бездельник, это я. Я почти не гребу, отчасти потому, что понимаю, насколько мало принесет моя гребля, отчасти потому, что мне и не предлагают. Но к концу этого вечного первого дня я все же немного погребла. Митя с Темой совсем утомились и заснули. Сначала заснул Митя прямо с веслом поперек себя (оно потом частично сползло в воду и постоянно табанило, чем несколько затрудняло мои действия); потом я немного повоевала с Темой за весло, он побрыкался-побрыкался, а затем отдал мне весло и тоже сразу заснул.
Для нашей байдарки первый сплавной день ознаменовался тем, что я умудрился утопить американские темные очки (лишь пару месяцев не дожившие до своего десятилетия; ничего, дома у меня были еще одни точно такие же) - так был открыт длинный список вещей, утонувших в этом походе: кепка и джинсы Лизы Никоновой, перчатки Маши Хлюстовой, чье-то полотенце и много чего другого. Помимо этого, я раза три засыпал с веслом в руках (что немудрено, если не спать более суток), рискуя опрокинуться набок и перевернуть байдарку.
Потом - стоянка. Погода была все еще хорошая, комаров все еще много, на ужин - щи, так что я могла с полным правом сказать, что жизнь у нас удалась. Решено было дежурить ночью, но дежурство прервалось в 11 вечера пришедшей грозой. Ночь была тяжелой: в палатке всю ночь было душно, а кроме того, оказалось, что вчетвером спать в палатке Олега Волкова нереально: мы (я, Лиза, Митя, Стас) долго пытались устроиться поудобнее, результатом чего стало митино переселение к нам в ноги, где он, бедняга, и проспал всю ночь.
Также в этот вечер, несмотря на общую сонливость, родился главный фольклорный герой нашего похода - "босс". Неизвестно по какой причине, но именно так Юра Любан стал называть Илью Дрибинского. Последнему это довольно скоро надоело, и произошел примерно следующий диалог:
- Любан, еще раз услышу про босса, такое тебе напою...
- О чем речь, это будут лучшие колыбельные песни в исполнении босса!
Позже выяснилось явочным порядком, что наш второй Илья (скромный автор этих строк) - тоже босс. Более того, с середины похода общий утренний подъем начинался с хорового крика "Слава боссу!" - это звучало очень глупо и быстро всех достало, но остановить кричавших было, как всегда, невозможно. На эту тему родилось много офаризмов: "Папа босса - босс", "Друг босса - босс", "Скажи мне, кто твой босс, и я скажу, гопник ли ты" и мн.др.
22 июня, пятница.
Женя Ф. Часто просыпаясь ночью, я слышала, как по крыше палатки стучит дождь. Утром это безобразие не прекратилось, - он лил, костер тух, Митя долго и мучительно пытался натянуть тент над костром, натянул-таки, и дождь перестал. Погода была настолько добра, что дала нам возможность собрать вещи, заклеить байдарку и даже отойти от стоянки. Зато потом началось! Дождь шел постоянно: то мелкий, моросящий, то достаточно сильный. Всем было безнадежно сыро и уныло. Мы все "саполлонились" (наша лодка 3-х мокрых поп, лодка Кирилла О., "щука" Дрибинского и лодка Паши Поварова и Алины Колычевой, к которым присоединилась Лиза, покинув свою бедовую команду) и дрейфовали, поедая съестные запасы друг друга.
Сергей С. На второй день похода мы раскусили хитрую тактику А.Е. Известно, что когда солдаты идут в бой, им не дают есть, опасаясь ранений в живот, и для большей активности. Вот и нас, очевидно, для большей активности решено было кормить два раза в сутки. И именно тогда, когда мы раскусили эту садистскую тактику, была замечена странная особенность тушенки - выпрыгивать за борт; затем то же явление повторилось со всей нашей сгущенкой, колбасой, сушками, хлебом и т.д и т.п. А через день ту же особенность стали замечать Митя, Нюша, Повар и остальные участники похода.
Женя Ф. Все байдарки, когда не "аполлонились", то обгоняли друг друга, то на некоторое время терялись из вида, но ни разу не исчезали надолго, тогда как байдарок Нюши и Сережи С. не было видно с самого утра. Было решено остановиться в деревне Знаменки, чтобы зайти в магазин. Недалеко от Знаменок началась ужасная гроза: молнии, злобный ревущий гром, дождь как из ведра - всего этого было более чем достаточно. Впереди на горизонте маячил мост, до которого мы решили догрести и там переждать.
Маша Хлюстова. Мы оторвались от Нюши и Серого и некоторое время плыли спокойно. Но через час пошел дождь. Мы догнали других и решили спрятаться под мостом. Всего нас было 5 лодок: Кирилловская, Митина, Зеленый, Поваровская и мы. Мы и Поваров повернули в одну сторону, а все остальные в другую. Борясь с течением, мы выбрались на берег под мостом, и Илья достал Спотыкач, который был ему подарен Митей на вокзале.
Пока мы кушали бутерброды с колбасой и распивали Спотыкач, дождь стал меньше. Митя, увидев с того берега бутылку, стал прыгать на месте с воплями "Они там водку пьют!!!" и даже попытался бежать в нашу сторону, но между нами была река... Примечательно, что колбаса должна была ехать именно в митиной байдарке, но он по обыкновению забыл ее на стоянке. Когда мы доплыли до магазина, то некоторые получили свою долю Спотыкача, а затем и коньяку. Но вкуснее всего была копченая курица. В магазине мы с Кириллом купили мешок сушек, а также напитки "Ха-ха-ха!" и "Звезда Улугбека".
Илья Семеныч обнаружил в себе способности разговаривать с Богом: сначала - посредством грозы, а затем и утки. Происходило это следующим образом: когда мы пережидали ливень под мостом, то подул сильный ветер, и дождь стал заливаться прямо под мост. Я укоризненно посмотрел на небо и пробурчал: "Босс, мы так не договаривались". "Илья, сейчас сверкнет молния!" - предупредила Тамара Натановна. Сверкнула молния; язык пришлось прикусить. Позже дождь перестал, но вскоре после деревни полил вновь, а прятаться было уже некуда. Я вновь посмотрел на небо и покачал головой: "Эх, Босс... не для протокола, Босс..." - в ответ на что услышал крайне издевательское кряканье. Я был горд собой, поскольку оказался в данной области не менее крут, чем героиня фильма "Рассекая волны". Нюша и Серый так и не появились - они приплыли на стоянку часа через два после всех остальных.
Сергей С. В то время, как Нюша, Серый и члены их команд: Юра, Ася и Кристина под проливным дождем следили за явлением выпрыгивания тушенки, некоторые их друзья пили Спотыкач и кушали копченую курицу, из которой при каждом укусе летели горячие брызги жира... :о(
Зато в небе постепенно развиднелось, и на тропу вышли энтузиасты купального дела. Просветление оказалось обманчивым - скоро возобновился дождь; причем если нас с Митей он застал в воде, то Женя и Лиза в это время были в лесу, куда они пошли переодеться в купальники и, если повезет, найти для купания какое-либо неординарное место. Им-таки повезло, потому что они умудрились попасть в болото, обхлестаться крапивой и вкусить многих других лесных благ. Когда они вернулись, значительная часть их одежды была черного цвета; лизины джинсы оставались таковыми еще четыре дня, пока не утонули. Зато теперь девушкам ничего не оставалось, как присоединиться к нам с Митей.
Андрей Ефимыч приготовил курицу и рис. А вечером мы пели песни и затем пошли спать. Было очень много комаров. Также в этот вечер палатка, принадлежащая Олегу Волкову (где, как сказано выше, было невозможно спать вчетвером), потеряла одного из жильцов, переселившегося в палатку Осповата-Овчинникова. 2
23 июня, суббота.
Маша Х. На завтрак была гречка с тушенкой. С утра шел дождь, но потом небо стало расчищаться; мы опять выплыли последними - плыли и пытались петь. Затем мы догнали лодки Лизы и Стрелкова. Стрелков попросил у Лизы крем, и Паша Поваров бросил его ему. Но крем упал в воду; Илья, как истинный рыцарь, нырнул за кремом и достал его, а затем с большим трудом залез в лодку. Дальше мы стали всех обгонять и вдруг услышали: "Нельзя плыть задом, дебил!" - это Любан и Стрелков вошли в узкую протоку задом и плывут. Мы догнали Андрея Ефимыча с Пашей Янковским и Мазаник и завели беседу о толкиенистах. Я предложила поиграть в морской бой на воде в последний день. Андрей Ефимович сказал, что это идея.
Потом была остановка, и желающие вновь ходили в деревню; после того, как летом 1995 года в археологической экспедиции мне пришлось в течение недели пить водку производства смоленского АО "Бахус", я надеялся больше никогда с нею не встречаться, но здесь такая возможность появилась у меня вновь. Все ели бутерброды и загорали. Я очень сильно обгорела и с трудом могла ходить. Ночная стоянка была просто супер: подниматься, как на Эверест, а внизу - бесплатные грязевые ванны. Мы с огромным трудом затащили вещи наверх и поставили палатки, причем вход нашей с Кириллом палатки был принципиально обращен в сторону обрыва. После этого все пошли купаться и мыть головы.
Илья пел вечером песни. И некоторые пытались играть в слона. Тогда же мы слушали чудное трио: Стас на флейте, Илья на гитаре, Ася поет - это были "Greensleeves", а еще мы сыграли дуэтом со Стасом "Chi mai". Гвоздем программы, впрочем, оказались пляски Мити и Любана. Оказалось, что перед ужином они без лишнего шума отрепетировали популярный народный танец "семь - сорок" и теперь выжидали начала какой-либо заводной песни. В итоге еврейские пляски происходили под "На поле танки грохотали", причем мне пришлось отвернуться - иначе я от смеха не мог петь. Главным же хитом похода стала почему-то песня "Дыхание".
Андрей Ефимович сварил нам глинтвейн. Было очень вкусно. Затем все пошли спать. Ночью шел дождь. Перед сном состоялся педсовет; закуска к напитку "Ха-ха-ха!" была весьма изысканной - сало и нарезанный лимон. Я ушел с педсовета чуть раньше остальных и потом разговаривал из палатки с Андреем Ефимычем, который считал, что мне следует более рационально распоряжаться своим свободным временем.
24 июня, воскресенье.
Маша Х. Утром не хотелось вставать. Митя орал во всю глотку: "Побудка!!!" Дежурили Стрелков с Любаном. Оказалось, что именно в эту ночь многим снились какие-то стремные сны: так, Тамаре Натановне привиделся город Кириллов, захваченный террористами, Андрею Ефимычу же приснилось, что у Т.Н. сгорел дом (пересказывались и другие сны подобного толка, всех не упомнишь). На завтрак было какао с бутербродами. После завтрака мы с А.Е. завели разговор о том, кто круче - Блэкмор или Клэптон; в ходе нашей беседы выяснилось, что Юра Любан любит группу "Deep Purple", чье творчество мы с ним подробно обсудили. Так, он справедливо заметил, что считать "Machine head" лучшим их альбомом - банально; cошлись мы также во взглядах на "Led Zeppelin" и на "Faith no more".
Загрузка была мучительной, т.к. ее очень осложняли грязь и неудобный спуск; но когда мы наконец сели в лодки, все стало хорошо. Сначала мы плыли сзади, но потом вырвались вперед, а там, сцепившись с лодками А.Е., Кирилла, Ильи Дрибинского и "амазонок", мирно загорали и пели песни (это продолжалось часа полтора; мы успели еще и перекусить). До этого же наша лодка орала на всю реку: "Ничего на свете лучше нету", "Пора, пора, порадуемся" и "Плюю я". Пока все загорали, 3 отставшие лодки занимались тем же самым.
Вдруг полил дождь; мы расцепились и поплыли искать стоянку. Нашли - отличную. Там был стол, бревна, чтобы сидеть, и как будто специально для нас нарубленные дрова. Но когда мы вышли на берег, и Даша и Андрей Ефимович успели поставить палатки, пошел дождь (мы с Кириллом еле успели накрыть свою нерасставленную палатку полиэтиленом, а вот палатка Тамары Натановны осталась лежать под дождем, и в ней потом были огромные лужи). Стас взял огромный кусок полиэтилена, и под ним уселись: я, Аня Мазаник, Маша Кудинова, Саша Мороз, Кирилл и Стас. Мы пели: "Клубнику со льдом", "На поле танки грохотали" и "Мусорный ветер". Через полчаса приплыли остальные - сначала "амазонки", а прочие еще позже. Мы поставили палатки и стали сушить намокшие вещи. Илья пел, мы грелись у костра. Этому предшествовали дикие дебаты о "Брате-2" и вообще о русском кинематографе.
Для просушки вещей был организован второй костер; со временем диспут о "БРАТЕ-2" переместился к нему и плавно перерос в дискуссию о том, должна ли была Россия поддерживать Югославию в 1999 году. Митя лениво играл на гитаре; потом Стас взял флейту, и они вдвоем удалились в лес. Отсутствовали они недолго и, возвратившись, сообщили изумленной публике о том, что организуют группу и сейчас же отправляются на гастроли по концертным площадкам р.Угры. Общими усилиями было придумано и название для новоявленного коллектива: "Пубертатные угри" (трудно было дать им более адыкватное имя!). Любан и Стрелков долго спорили, кому какой кан мыть, а уже начал спускаться туман. Около двенадцати начался дождь, и мы пошли спать. Перед сном Кирилл рассказал свой любимый анекдот про пингвина.
25 июня, понедельник.
День начался с большого удивления: должна была дежурить байдарка Осповата и Со. (дежурные обычно встают не позже восьми, а то и раньше); однако, проснувшись в десятом часу, я обнаружил Кирилла мирно спящим, - в лагере же стояла полная тишина. В пол-десятого мы с Кириллом и Лизой выползли наружу и не обнаружили ни одной живой души! "Есть деловое предложение", - сообщил мой сокамерник. "Прямо сейчас?" - удивился я, подумав про остатки перцовки. "Что ты! - Кирилл понял меня с полуслова, - я имел в виду немедленно залезть обратно и досыпать". Но этого мы делать не стали - снаружи было очень даже приятно, и спать уже не хотелось.
Вскоре стали не спеша подниматься и остальные; Илья Д. начал разводить костер - небывалый случай! - лишь в четверть одиннадцатого (а почему бы нет, должны ведь быть и разгрузочные дни). За завтраком имел место диспут о группах "Машина времени" и "Воскресение", о Высоцком и диссидентах, а также о многом другом. Выплыли около двух и шли не так долго: около шести А.Е. велел нашей лодке искать стоянку. Мы причалили в некоем невзрачном месте с высокой травой, за которой, однако, скрывалась одна из лучших стоянок на свете: сравнительно высокий берег, огромная лесная поляна, стол, за которым могла уместиться почти вся наша компания, а также замечательно красивый вид на противоположную сторону реки.
Вдобавок к полноценному ужину А.Е. приготовил оладьи, которые мы ели со сгущенкой; в процессе их поедания Серега Стрелков прочел Лизе Никоновой и мне краткую, но незабываемую лекцию о том, что надо быть универсальным человеком и наряду с чаем и какао обязательно употреблять кофе. После оладьев все долго ждали чая, но он так и не закипел. Также в этот вечер лодка Осповата и Со. чуть было не уплыла безвозвратно, а Серега и Юрчик ее спасли. (У них даже имелось предложение, в какой именно форме Кирилл должен их отблагодарить, но процитировать его здесь нет никакой возможности. Нельзя процитировать и то, что услышал Кирилл, когда подошел к палатке двух героев - абсолютно мокрой - и попытался поблагодарить их за спасение его лодки.) За отбоем вновь последовал педсовет, украшенный "Звездой Улугбека". Перед сном вновь звучали анекдоты от Осповата - на этот раз про гинеколога.
26 июня, вторник.
Если в целом наш поход был вполне отдыхательный, то никак не в этот день. Запасы провианта, как всегда, иссякли, поэтому нам было необходимо достичь деревни Беляево и успеть в магазин, пока он не закрылся; а до Беляева был не один десяток километров. Поэтому имели место ранний подъем и раннее же (около 11-00) отплытие.
Знаменитый "Салют" был полон воды еще с вечера; когда мы решили вылить воду и начали переворачивать байдарку, она стала складываться пополам и чуть было не распалась на части окончательно - борта пришлось опять привязывать веревками. С грехом пополам выплыли; наша байдарка традиционно шла пятой, за нами шли "амазонки", "Салют" и команда Мити А., которая в этот день дежурила. Лиза переплюнула всех, у кого что-либо тонуло в походе, - утопила джинсы и кепку. Что неудивительно, т.к. ее джинсы лежали на корме лодки и типа сушились, а за ними никто не следил.
Когда мы шли уже часа три или четыре, а Беляевым все еще не пахло, наш экипаж решил устроить перекус. Мы с Тамарой Натановной выпили остатки джин-тоника и решили, что жизнь налаживается. В ответ на замечание по поводу того, что меня куда более устроил бы сидр, Т.Н. исполнила этюд на тему текилы, рассказав несколько сюжетов о том, как чудесно действует на нее этот божественный напиток. К концу рассказа она заметно повеселела: "Видите, насколько повышает мое настроение одна только мысль о текиле! Еще немного - и я затяну пьяные песни и выпрыгну за борт на полном ходу!" Мы с Машей усомнились в вероятности такого варианта развития событий и были наказаны за недостаток воображения - Тамара Натановна в самом деле запела песню "Шумел камыш". До выпрыгивания за борт дело не дошло.
Тем временем автор этих строк продолжал мечтать о сидре (мог ли я тогда знать, что вскоре он и в Москве временно исчезнет из продажи, и ближайшим местом, где я смогу его купить, окажется Ростов Великий). Маша щекотала мое воображение: "В деревне Беляево есть свой сидрогонный завод; на каждом шагу - круглосуточные ларьки, в которых продается один только сидр, ну и еще сухарики. Он в зеленой баночке или в двухлитровой бутылке - можно купить целый ящик... на баночке - красная этикетка, а сам он желтый и пузырится!" При этих словах мне вспомнился Эдуард Делакруа из "Зеленой мили", которого больше всего радовал тот факт, что в вымышленном Маусвилле взрослые платят за вход десять центов, а дети - два. "Если вспоминать "Зеленую милю" и дальше, - уточнила Т.Н., - то в этом месте я должна сказать: никакого завода нет, а весь сидр в Беляеве давно протух!"
Примерно на седьмом часу интенсивной гребли мы наконец достигли искомой деревни; пока группа товарищей ходила в магазин, остальные отдыхали, купались и загорали. Маше Хлюстовой заплели косички а-ля Пеппи Длинныйчулок. Неподалеку от нас жгли костер и пили водку подозрительного вида мужики, одного из которых мы прочили Даше Шипухиной в женихи. Вскоре вернулись наши с покупками и отправились за второй партией продуктов. В итоге мы просидели около Беляева не меньше часа (сидра там, увы, не оказалось, но нашелся хотя бы тот же джин-тоник, который помог догрести до места); к моменту отплытия отставшие байдарки так и не появились...
Сергей С. Почему-то, как всегда, моя и митина лодка оказались в самой конце (в этой строчке нет ошибки). Мы гребли не спеша, сидя по попы в воде - в этот раз не только я и Любан, но еще Митя, Жорик и Тема, - утешая себя расчетами: "В среднем в день мы проходим 15-20 км, значит, в 21.00 мы прибудем на стоянку..." Но не тут-то было! А.Е. подумал: "А не устроить ли нам дневку?" Подумал и устроил! Поэтому в это день мы прошли 50 км и достигли стоянки лишь в 22.30.
Вскоре после Беляева Тамара Натановна начала волноваться по поводу судьбы наших незадачливых товарищей и стала просить Андрея Ефимыча остановиться, поскольку в случае чего им же самим и придется отвечать за детей. А.Е. заметил, что это не дети, а паразиты; и что вставать надо не где попало, а там, где мы найдем хорошую стоянку для дневки. Через пять минут, впрочем, он сказал - как всегда - "Вставайте где хотите". По поводу хорошей стоянки, однако, Т.Н. была с ним согласна и вскоре мы набрели на таковую. Это был единственный вечер, когда купался Илья Дрибинский и когда на приглашение купаться другой Илья ответил отказом, поскольку замерз.
Ударники весла и чемпионы по метанию фальшборта прибыли на стоянку уже тогда, когда палатки стояли и готовился ужин. Одного только взгляда на "Салют" было достаточно, чтобы понять - это его последнее плавание: корма лодки ничуть не возвышалась над уровнем воды, а уцелевшие части каркаса плыли в основном отдельно друг от друга - на этот раз не помогли даже веревки и скотч.
Ребята рассказали, что при подплытии к Беляеву мужики на берегу стали кричать им: "Заворачивайте сюда, ваши просили передать вам инструкцию!" Наши пристали, и мужики передали им, будто А.Е. советовал плыть вперед (ведь задом плавать нельзя!), держаться такого-то берега и, мол, в таком-то месте мы будем их ждать. И что А.Е. велел за эту бесценную услугу купить мужикам две бутылки водки. Ребята поняли, что попали, но отступать было некуда, и мужики получили, что хотели.
Зато стоянку для дневки мы действительно нашли отличную.
27 июня, среда.
Сергей С. Дневка получилась просто колбасная. Целый день светило солнце, и мы только ели и спали, а самое приятное состояло в том, что вся одежда высохла, МЫ ВЫБРОСИЛИ И СОЖГЛИ НАШУ ЛОДКУ, и А.Е. позволил нам "дать ему по шее". Т.е. он согласился на борьбу с каждым желающим. Как ни странно, желающих оказалось предастаточно. Но его весовая категория...
Поскольку накануне все очень устали, с утра не случилось ни общего подъема, ни централизованного завтрака. Поэтому не было также стимула вылезать наружу и идти купаться. Автор этих строк умудрился практически безвылазно просидеть в душной палатке (в хорошей, впрочем, компании) до тех пор, пока не раздался ликующий вопль: "Шпроты!" (Обед еще не был готов, а люди уже проголодались, и экипаж каждой байдарки получил по банке шпрот.) Перед обедом имел место сеанс вольной борьбы, где сразились А.Е. и Митя, А.Е. и Серега, Митя и Любан, Митя и Дрибинский. По поводу того, кто кого победил, наши источники существенно расходятся.
На обеде боссы выпили джина с тоником и вермута с апельсиновым соком (вермут был мною куплен в первой же деревне, но до дневки я так никого и не уговорил его пить). По причине солнечной погоды малые дозы этих напитков дали неслабый эффект, поэтому сразу после обеда некоторые из боссов заснули. Как, впрочем, и некоторые из гопников. Перед праздничным ужином Тамара Натановна раздала всем традиционные памятные знаки. Затем имело место долгое и веселое пение, мы со Стасом вновь играли дуэтом; также была спета - примерно в сотый раз - любимая песня Ильи Д. про сержанта (думаете, "Товарищ сержант"? Как бы не так).
Фальшборта от "Салюта" были сожжены на костре; когда же был объявлен отбой, мы с Лизой ходили прощаться с прочими останками этого легендарного судна. После отбоя происходил педсовет; группа товарищей, впрочем, не могла смириться с отбоем и образовала подпольный хор. Он разместился на земле за одной из удаленных от костра палаток и шепотом исполнял культовые походные песни.
Чуть позже двое лазутчиков подпольной группы предприняли попытку прорваться к своим палаткам мимо боссов, продолжавших педсоветоваться. Лазутчики, однако, были замечены Ильей Д., который дал им команду "Упал - отжался". Самое смешное, что лазутчики мгновенно упали на землю и стали отжиматься, как будто для того и приползли. Культурная программа этого дня была также существенно оживлена рассказом анекдота о кузнеце, который кодировал односельчан от алкоголизма, и неожиданно бурной реакцией на этот анекдот Андрея Ефимыча.
28 июня, четверг.
Лиза Н. Мы встали ровно в 8.00, все почти бодрые, немного перекусили и отправились проходить последние километры по родной Угре. Утро было шикарное: на небе - ни облачка, хотя вечером много говорили о том, что все приметы предсказывают дождь. Кристина Г. упорно продолжала утверждать, что дождь будет непременно, так как у нее снова чешется губа. И все же стояла жара.
Не обошлось без сюрпризов. Вход в палатку Маши Хлюстовой и компании оказался с утра зашит нитками; свою посуду я обнаружил приклеенной клеем "МОМЕНТ" к деревянной лавке (железо к дереву, разумеется, не приклеилось, но с чем можно спутать засохший "МОМЕНТ"?) - та же участь постигла замечательную кепку Кирилла Осповата. Когда я спросил Митю А., кто это сделал, и перечислил ему пострадавшие вещи, он схватился за голову и горестно сказал: "Блин, опять они всё перепутали!"
Мы доплыли до Юхнова, успешно разобрали байдарки (кстати, с нами уже не было знаменитой лодки "Салют", в процессе похода названной "Маленький купальщик" - она осталась на нашей последней стоянке). На месте выяснилось, что в Москву мы поедем не на автобусе и электричке, как в прошлом году, а на специальном автобусе - он должен был нас отвезти прямо от места сбора байдарок до нашей школы.
Все были рады и спокойны - автобус ехал, весело покачиваясь, по сельским дорогам, мы пели песни, Илья О. играл особенно громко и задорно (незадолго до рокового момента я опрометчиво подумал: "Быстро же мы доехали, а ведь мог бы еще долго петь!"), - короче, настроение у всех было просто наилучшее. Всем выдали по мороженому "ЖЕМЧУЖИНА РОССИИ", а Серега Стрелков пил сгущеное молоко прямо из банки; не жизнь у нас была, а малина! Позже все получили по бутерброду с колбасой.
...И вот сейчас ровно семь. Мы сидим в автобусе, который остановился по техническим причинам примерно час назад. Рюкзаки и байдарки погрузили в какую-то машину, и вот она уехала. Все сразу стали звонить родителям и просить их сюда приехать. Некоторые, например, должны быть уже в пути (я имею в виду моих и Жениных родителей). Мы находимся примерно в 20-30 км от Москвы, рядом с Крекшино. Может быть, за нами скоро кто-нибудь приедет. А может быть, сейчас уже починят автобус. Минут двадцать назад в кабину зашел водитель и сказал, что неисправность устранена, и они ищут недостающие детали. Все очень устали и хотят есть.
А дождь все-таки пошел. Кристина была права. От этого вся ситуация кажется еще более унылой. Тамара Натановна нарвала себе в реке каких-то водных растений и бережно везла их всю первую часть нашей дороги. Теперь Т.Н. решила выбросить этот букет, вероятно исходя из того, что существует поверие, будто водные растения (особенно камыши), попадая в человеческое жилище, приносят несчастье. Но автобус у нас не завелся.
Теперь все сидят с грустными и обреченными лицами: у каждого свое горе. Дашу Ш., например, уже битый час ожидает у школы несчастный Д.Т., Сережа Стрелков завтра уходит в следующий поход (на этот раз по Волге), его вещи уехали в школу, а он сидит тут, в сломанном автобусе. Лично я должна была сегодня уезжать в лагерь... А у Кирилла Осповата вообще сегодня экзамен по советской литературе. Сейчас уже 19:30, и мы начали играть в города. Интересно, что будет дальше...
Аня Мазаник. Дашу, Женю, Алину и Машу Х. забрал папа Жени, а Лизу, Сашу М., Машу К. и Кристину - бабушка Лизы. Кудя оставила нам свой мобильник. Уже 20-15. Наши ряды редеют. Нам купили еды: хлеб, сухари, колбасу. Настроение у всех ухудшается. Все говорят, что не хотят домой, что им нечего там делать, но на самом деле уже думают, как бы только добраться до дома. Стояние на Угре. Сидение после Угры. Автобус накренился так, что если сидеть справа, начинает кружиться голова. Остались я, Ася, Митя, Любан, Нюша, Стас, Серега, Илья Семеныч, Повар, Тема, Кирилл и Т.Н. Митя начал спорить на тему написания слова "повар" и утверждает, что "повар" пишется как "Зюскинд". Мы ничего не поем. Илья устал. На гитаре порвалась струна. Но нам снова весело. Только что мы громко смеялись.
Сергей С. Сначала искали недостающую деталь автобуса, а затем нашли лишнюю... А потом какая-то деталь оказалась сломанной и товарищ водителя уехал за деталью и вот уже 3-ий час мы сидели в автобусе. Последний прием колбасы был 4 часа назад и какое-то знакомое чувство напоминало о том, что неплохо бы повторить. Скорее всего, это чувство было навеяно тем, что напротив автобуса, через дорогу, был МАГАЗИН.
Т.Н. говорила, что следует воспитывать в себе силу воли, т.е. смотреть на магазин из окошка автобуса и (не) думать о колбасе. Но через полчаса и Т.Н. решила, что колбаса для того и создана, чтобы ее есть. Отобедали. Сидим. Вот уж родители стали развозить девушек. Сидим. И тут приехал А.Е., вышел из машины и спросил: "Что всё стоите, может, вы есть хотите?" Опять отобедали! Поехали в школу за рюкзаками.
Незадолго до того у меня открылось второе дыхание (а первое закрылось), и мы вновь стали петь. Наши попытки сохранять бодрость лучше всего отразило хоровое исполнение песни "А нам все равно" (которую мы раньше никогда в жизни не пели и вспомнили лишь благодаря ситуации). Были спеты также культовые песни "Караван" (наш путь домой оказался почти таким же долгим, как у этого каравана) и "Есаул" (причем Стас и Кирилл скакали прямо по автобусу, которому уже трудно было чем-либо повредить).
Последнюю партию людей забрали Мамяшев-старший и Андрей Ефимыч, которые привезли нас к школе в начале одиннадцатого. О дальнейшей судьбе автобуса мы ничего так и не узнали, кроме того, что под вечер необходимую деталь все-таки привезли. У школы нас дожидались многие из наших товарищей по несчастью, а также упомянутый выше Д.Т., - он поздравил меня с очередными творческими успехами :о) Разобрав вещи, некоторые пошли пить пиво, после чего разошлись. Так и закончился этот поход.
Сергей С. Хочу сказать, что поход был отличный, за что огромное спасибо Боссам-организаторам и просто боссам. Мне, например, Угра-2001 понравилась гораздо больше, чем Угра-2000. Надеюсь, что ...-2003 будет еще лучше!
Отдельное спасибо web-мастеру Илье Семеновичу!
Кто с кем плыл 
Некоторые фотографии этого похода на другом сайте
А вот еще одна
Примечания:
1 Здесь и далее - почерк Ильи.
