Замечательно я провел 24-25 июня, хотя начиналась эта суббота довольно кисло. Всю неделю с 19 по 23 VI была очень интенсивная работа, до полуночи в редакции (думал ли я, что 27-го мы и вообще в пол-третьего будем расходиться), и в субботу мечтaлось отоспаться. Однако в пятницу вечером мне позвонил главный редактор, сказал, что к завтрему напишет статью и что ее необходимо будет опубликовать. "У меня, - сказал он, - начиная с половины второго начинаются уже совсем другие планы, так что к часу статья будет готова. Вы не позже часа будьте на месте". Поскольку мы знакомы с главным редактором четвертый год, я благоразумно приехал к половине третьего. Абсолютно не выспавшись. В половину третьего здесь о судьбе главного редактора никто ничего не знал, и секретарям для меня тоже никто ничего не оставлял. А мне в субботу предстоял еще день рождения (звали к 16-00, я думал пойти примерно к 17-30), поэтому я честно просидел на работе до начала пятого, наконец закрыл все программы и уже занес пальцы над комбинацией клавиш Alt+F4, как вдруг раздался звонок. "Это я, - сказал мне телефон, - я уже здесь, сейчас все брошу и буду дописывать. Через час не позже будет готово".
Я честно прождал час, ничего не дождался и наконец решился добавить главреда к себе в ICQ contact list и сообщить ему, что читатели Русского Журнала изнывают от нетерпения прочесть его статью. Он сказал "скоро" и писал еще почти до 18-00. Наконец дописал, пригласил меня зайти за дискетой и даже извинился за задержку. Я статью быстренько опубликовал, повесил ее рекламу на прочих наших сайтах и поехал домой - переодеться, принять душ и взять гитару, которую меня просили на день рождения принести. Это был день рождения одного моего однокурсника, к которому я особенно сильных чувств не питаю, но там должен был быть ряд людей, которых я вполне хотел увидеть. Так что к 21-00 я туда притащился, и там было вполне неплохо.
Расходились мы оттуда после половины первого. Назавтра я собирался на дачу, а сейчас шел домой (помахивая гитарой), благо мой приятель живет не так далеко от меня. И тут я решил, что домой идти спать - это кисло, и что самые лучшие решения - те, которые приходят неожиданно и принимаются спонтанно. Поэтому я поймал машину не в сторону своего дома, а в сторону Кутузовского проспекта, и поехал в школу, где происходил выпускной вечер. Риск был как минимум двойной. Во-первых, в школе наверняка дежурила милиция, и меня туда могли не пустить. Во-вторых, это был праздник 11-классников, и они могли мне быть не рады (по этой причине я, собственно, заранее и решил туда не идти, хотя Тамара Натановна спрашивала, не хочу ли я). И вот я доехал на машине до Бородинской панорамы и пошел в сторону школы. Настроение, независимо от того, что ждало меня в результате, было приподнятое - ночная Москва это весьма сильно действующая вещь.
Вокруг школы было пусто, вся она горела огнями, а в столовой была дискотека, судя по доносившимся звукам кошмарной песни "Хали-гали, пара-трупер", которую вместе с магнитофоном пело несколько десятков выпускников. Я поежился и подергал дверь - она, естественно, была заперта. Некоторое время я постоял под окном (успел услышать вопль Тамары Натановны не знаю к кому обращенный - "Зачем пил!?"), пообщался с уходившей Розой Дмитриевной и с неким пьяным выпускником очень давнего выпуска, покричал в окно - наконец меня услышал кто-то из незнакомых детей, кого я послал за Тамарой Натановной. Она выглянула, увидела меня, спустилась, дала команду ОМОНовцу - меня пустили. Т.Н. чуть не упала, увидев, что я с гитарой. Я поднялся в 20 кабинет, там в компании Тамары и Ольги Маратовны сидела значительная часть 11 "В". Им было весело, и это уже отличалось в выгодную сторону от нашего выпускного вечера, где мы сидели в классе сами по себе без учителей, и было нам там очень тоскливо. Мне налили чаю, плеснули винца, и я порадовал народ байками о мистическом человеке В.А.Писемском, а также о том, как Эдуарду Львовичу явился призрак. Тем временем некоторые персонажи оказывались нетрезвы - в этом случае по телефону вызывались их родители и забирали персонажей домой. Вскоре настало начало третьего, и все не спеша пошли к набережной, у которой нас ждал теплоход. По дороге, естественно, я расчехлили гитару, так что шли мы по проспекту с песнями. Вскоре, правда, у меня первая струна порвалась, но в той ситуации это было не очень критично. Только вступление к "Звезде по имени Солнце" играть было затруднительно.
Около 3 часов ночи мы погрузились на теплоход, где расположились на верхней палубе - и плавали на нем до начала седьмого. Примерно половину этого времени Тамара Натановна отсутствовала, поскольку приводила в чувство один очень пьяный организм. Мы же сидели на верхней палубе и пели песни. А также ели бананы и пили газированную воду. Аня Алешковская все время звонила любимому по мобильному телефону, который ей подарили на выпускной. Потом неожиданно появилась довольно суровая Т.Н., она несла початую бутылку водку, отобранную у учеников физического класса. Я ей посоветовал для пущего воспитательного эффекта вылить всю водку в Москва-реку - пейте, мол, рыбки, за мой день рождения. Потом уже Т.Н. от нас не уходила, и мы веселились вместе. Одно из самых приятных впечатлений той ночи - то, что выпускной вечер как таковой наконец реабилитировался в моих глазах, потому как наш был очень кислый (то же самое говорил про свой выпускной вечер Петя Мироненко, выпустившийся год назад, который сейчас тоже плыл с нами на пароходе), а этот получился довольно веселый. Петя Мироненко, кстати, был настроен довольно меланхолично, поэтому умолял меня никаких надрывных песен не петь. Пойти ему навстречу, несмотря на широту нашего репертуара, было непросто, поэтому исполнение песни из фильма "Генералы песчаных карьеров" повлияло на Петю примерно так же, как на Малыша и Карлсона - острый мясной соус фрекен Бок.
Веселье заметно усилилось после того, как произошел случай с Максимом Лукиным. Дело в том, что Максим, хотя и не дурак выпить, в школе был почти или совсем трезвый, а на нем были белый костюм и галстук. Короче, выглядел как приличный человек. На пароходе же он в какой-то момент пропал, а через некоторое время появился пьяный, злой, без галстука и без одного переднего зуба. В это время наша веселая компания пела песню Галича "Право на отдых" - а как приняли, мол, по первой первача, тут братана сразу бросило в тоску. Примечательно, что хоть Тамару Натановну и шокировало отсутствие зуба у Макса, она не прервала исполнения песни - то ли потому, что начиная с этого утра за Макса уже не отвечала - то ли потому, что считала его самого виноватым, т.к. его никто не заставлял пить. Судя по всему, пьяный Макс сам во что-то врезался и выбил себе зуб, но он считал, что зуб ему выбил Егор Козулин, которго он решил убить. Поэтому до конца рейса их прятали друг от друга, а по приплытии быстро развели в разные стороны.
В начале седьмого мы с Тамарой Натановной шли по свежему Кутузовскому проспекту. "Знаете, - сказал я ей, - меня еще во время последнего звонка мучил вопрос: в течение скольких еще лет мое участие в поездках и последних звонках не будет выглядеть со стороны совсем уж курьезным? В течение максимум лет пяти?" "Хороший вопрос, - сказала Тамара Натановна, - но я думаю, что лет за пять ты женишься и заведешь детей. К счастью для себя и к сожалению для нас". "Да, - сказал я, - ну а вдруг не заведу? Смотрите, я ведь в этом году был с вами и детьми в трех поездках. И еще участвовал в последнем звонке. И вот сегодня притащился". "Ну, - ответила она, - конечно, из этого можно самые разные сделать выводы. Но если тебе от всего этого весело, то почему бы нет".
