|
|
Раннее утро. Возвращаюсь домой с вокзала. На улицах - никого. Единственный звук, который нарушает тишину - звук моих шагов. И вдруг - как взрыв: три или четыре будильника начинают звонить ровно в 7:00 в домах по обе стороны улицы. Еще один подхватывает где-то впереди. И снова - тишина, но уже не та, что была до этого.
Гвоздики: ведро белых, потом - белые с красным, за ними ведро совсем красных; дальше еще какие-то, неестественного цвета.
Тюльпаны, а рядом с ними на ящике - пачка презервативов. Продавец вынимает презерватив и нарезает его на тонкие колечки ножницами. Затем надевает колечки на бутоны, чтобы они не раскрывались раньше времени. Но ждать им осталось недолго, завтра - 8 Марта, и множество мужчин будут бродить по городу с этими нетерпеливыми, но аккуратно окольцованными бутонами в блестящих обертках.
А вот и ирисы: бледные, немного нервозные. Здесь, в неоновом свете Балтийской, они особенно хороши...
Последний день в Штатах. Дорога на Даллас - тот же хайвей, но в противоположную сторону. В багажнике - голубая дорожная сумка, с которой я приехал, только теперь с нею рядом еще одна, новая и черная; плюс коробка с книгами и плюшевый пес - на заднем сиденье. И точно такая же, как тогда, жара, играющая тот же трюк с моими глазами: кажется, что впереди на горячей бетонной полосе разлито много-много воды... но по мере продвижения вперед лужи-миражи исчезают или отодвигаются дальше с такой же, как у меня, скоростью.
В самолете познакомился с англичанкой лет тридцати пяти. Она замужем за американцем, но часто летает домой. Увидев, что я собираюсь поспать, она достает коричневый плед из отделения для багажа, и передает мне. "Спасибо, но мне, в общем-то, не холодно..." - говорю я. "А это не для тепла, - отвечает она. - Скорее, для психологического комфорта. Легче почувствовать себя как дома".
Набережная Невы с двумя Петрами Первыми. Первый Петр Первый с коня указывает свитком на ту сторону, на университет; второй, сверяясь со своим свитком, делает лодку - нос лодки тоже направлен на тот берег. На другом берегу, как раз там, куда направляются Петры, сидит спиной к университету Ломоносов: листы небрежно брошены на колени, рассеянный взгляд устремлен на противоположную сторону, поверх петровских голов.
На Московском вокзале - еще один Петр в образе средневекового воина, наступившего на противопехотную мину: все эти обрывки, обрубки, да выпученные глаза, косящие налево, на надпись RESTAURANT... Вернувшись домой, чтитаю в старом дневнике:
"Назначил знакомой встречу на Московском, у Ленина. Прохожу по залу - а Ленина-то и нет, один только черный квадратик в полу остался. Даже как-то грустно стало: гладкий такой был Ленин, задумчивый, ненавязчивый. Кому мешал? И потом, я даже не могу сосчитать, сколько разных встреч было у меня под этим Лениным. А теперь - точно унесли это все... Хотя они, конечно, поставят что-нибудь взамен. Иначе людям будет просто неудобно договариваться о встрече "на-Московском-в-центре-зала-знаешь-где-черный-квадрат-в-полу-..."
Дождливый вечер. Отражение фонаря в луже - дрожит и словно бы изо всех сил старается не разлететься на части: от него отслаиваются, точно кожура, яркие блики-змейки, а иногда оно все-таки распадается на несколько отдельных сияющих долек, которые тут же слетаются обратно, в дрожащий комок света...
Семья глухонемых на платформе - мать и двое детей; разговаривают жестами. У одного из детей на руках - рыжий котёнок. Ребёнок поднимает руку и начинает отвечать что-то матери, энергично жестикулируя - в это время потревоженный котенок начинает громко мяукать.
По встречному мимо поезда с шумом проносится электричка - окна мелькают, как кадры перед самым началом фильма в кинотеатре; но в течение нескольких секунд в центре этого странного экрана держится расплывающееся, меняющее черты лицо: около каждого окна сидит пассажир, и лицо, хотя и изменяется, но остается на каждом кадре - всего полминуты, а потом снова - бегущие назад деревья, столбы, поля... И пыль на стекле.
Конец ноября, но все еще тепло и дожди. Однако вчера вечером наконец-то собрались и законопатили ватой рамы окон и балконную дверь. Рано утром, еще затемно, в сон просачивается какой-то очень зимний звук, хотя и не сразу понятно, что это - шарканье деревянной лопаты по тротуару... Выглядываю в окно - действительно, за ночь все замело!
Холодно, и в небе - четкий серп луны. Замотаться, застегнуться, спрятать руки в карманы. И все равно холодно. Но вот в самом углу кармана безымянный палец правой руки попадает в чашечку от желудя, подобранную когда-то давно, в солнечное воскресенье сентября. Гладкая внутри, она удивительно точно повторяет форму подушечки пальца; и сам палец, примеряющий чашечку, уже понемногу оттаивает...
"Нет, не помнишь." Вздох-подтверждение
вылетает, как воздух из шарика,
и оказывается вдруг, что ты -
не живая, а сотканная из воздуха,
и теперь пропадаешь,
таешь,
распускаешься,
как недовязаный свитер -
по стежку,
по петле,
начиная оттуда - конечно же! -
где была та самая родинка,
незатянутый узелок моей памяти
о тебе.
Даже в обеденное время - какая-то сумеречная подводность во всем. И весь день натыкаюсь на таблички "Музей Восковых Персон". Их как будто становится больше. Вот этот, у зоопарка - уже четвертый на сегодня.
С утра - пасмурно. На лотке уличного торговца - крупный мороженый судак: все зимнее небо свернуто в его мутном, заиндевелом глазе, похожем на брошь из лунного камня, что продается в соседнем ларьке.
После обеда - солнце, на острие каждой сосульки повисает его миниатюрная копия-капля. Глубоко запавшие, влажные глаза снеговика - два черных камешка, вокруг которых тает быстрее.
| Страница открывалась с 07.06.00 927 раз |
 |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 04.11.2003 Сегодня в РЖ Владимир Владимирович и Алла Борисовна из-под пера Паркера Гендерная слепота историков "Cможет ли женщина пробежать дистанцию без чадры?" Битва за Тузлу: потери Украины Битва за Тузлу: потери России Все мы жители того самого дома Политическая анатомия переходного периода Звук удаляющихся шагов Невод и т.д. Выпуск 156 Интервью с Карлом Марксом Лайкос.ру. Точка Западные СМИ корректируют свое восприятие России На фоне Пушкина снимается ток-шоу Шведская лавка 129 Ответственность как предмет торга? Не верю Скорбь и меланхолия в их политическом измерении Москва недооценила Левайна Разная музыка. Концерты 3 - 10 ноября Голод 88 Благо управляемой демократии
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
|
|
||||||||||||||||||||||||||
