ПОД АРКОЮ БАРОЧНОЙ...
* * *
Помнишь, музыканта хоронили?
После пили? Ну, конечно, пили,
Плакал тромбонист в кепчонке мятой,
А со шрамом, в кофте полосатой,
Матерился, добавляя: "Все мы
Не минуем этой грустной темы, -
И без перехода, - был покойный
Трепачом, а кларнетист достойный..."
Что-то бормотал трубач поддатый,
Самый старый лабух музбригады.
Над столом тоскливое витало,
Было и помянуто немало...
Пили вечерком в подвале ЖЭКа,
Не прожил приятель и полвека,
И сыграть решили музыканты,
Похоронной музыки таланты.
Как они душевно заиграли,
Как они печали выдували,
Лишь кларнета не хватало этим
Музыки унылой взрослым детям...
_^_
НЕОТПРАВЛЕННОЕ ПИСЬМО
Приеду к вам, я скоро к вам приеду,
Наверное, во вторник или в среду,
Я доберусь сквозь морок и печали,
Какие б нас ни разделяли дали.
Я привезу гостинцев вам немало -
Янтарь, опал, волшебное зерцало,
Китайского лимонника три ветки,
О снах цветных последние заметки,
Приятеля рисунок "Блеск сапфира...",
Записанный на плёнку крик буксира,
И местных сочинителей сатиры,
И с берега морского сувениры...
Я помню ваши радости и слёзы,
Присущие лишь вам слова и грёзы,
И к ближним не угаснувшую жалость,
И ставшую морщинами усталость...
Приеду к вам, я скоро к вам приеду,
Наверное, во вторник или в среду,
А вот в каком году? - прикинуть сложно,
Но доберусь, и это - непреложно.
_^_
* * *
С утра холодный, моросящий дождик,
Сограждане в нарядах ширпотреба,
Со мною рядом выпивший художник,
Болтающий о выкрутасах неба,
О том, что край земли нас держит сильно
И вырваться отсель безумно сложно,
О том, что здесь паршиво, но стабильно,
Хотя порой так тошно - невозможно.
О том, что нам, нелепым, так и надо!
В краях далёких - вовсе охренеем.
И мы берём по "Островной" на брата,
И молча пьём - стремительно пьянеем.
Наверно, прав он, где ещё так много
Нам дарит небо образов ненастья?
А под ногами - мокрая дорога,
В конце - шалман - надежда на участье...
_^_
* * *
По кабакам в застиранном клифте
Слонялся мой герой и пил, мудила.
И не всегда бывал на высоте:
Дразнил путан, жлобу заехал в рыло,
С прицелом комплименты расточал
Невесть откуда взявшейся полячке,
Состряпал ей вульгарный мадригал,
Пытался трахнуть девку прямо в тачке,
Был брошен и грустил под фонарём,
Под аркою барочной пил джин-тоник,
Рябине, полыхающей огнём,
Шептал: "Я твой, я преданный поклонник".
Куда-то дальше, к чёрту на рога,
Дворами, переулками пустыми
Он брёл и брёл - вот пьяная башка,
Что автору поделывать с такими? -
В какой-нибудь задымленный шалман,
В клуб дорогой, где правят мафиози,
Где потаскух ласкает уркаган
И где за "зелень" привыкают к дозе.
Вполне возможно... Только я о том,
Что поутру его мильтоны били.
Отбили всё. Больница и - дурдом,
Уколы, доктора - в таком вот стиле...
И с кем теперь о разном толковать,
Кто будет мне подсказывать сюжеты?
С кем кофе пить, над книжкой тосковать,
Слать ангелам, посредством строк, приветы,
Инакой жизнью бредить с кем теперь
Я буду тягомотными ночами?..
Ещё один записан в счёт потерь,
Хоть и не взят под стражу небесами.
_^_
* * *
Это я попросил облака тормознуть над вокзалом,
Побирушке на Рижском зачем-то болтал о тебе,
На Цветном, под дождём, между лавкой и маленьким баром
Сочинял краснопёрому нечто о грубой судьбе.
Я тебя ожидал в тех местах, что роднятся с тайгою,
Где висел вертолёт стрекозою, где Чехов бывал,
Где нетрудно смешать алкоголь с неотвязной мечтою,
Где я новую жизнь столько раз - обалдуй - рисовал.
Я на Пушкинской ждал, разглядеть среди разных старался,
Пинкертонил (позорно признаться) в рассветной тиши,
Потому-то алкаш с Беговой надо мною смеялся,
Потому упомянутый мент отмахнулся: чеши.
Понимаю: правыэти типы, а я - допотопен.
Понимаю, но если увидишь мои облака -
Отнесись благосклонно, я в поисках был расторопен,
Да и нынче питаю надежду, что встреча близка.
_^_
* * *
Как грустно пели шлюхи у ларька,
Им подпевал патлатый алкоголик.
Причалил джип, два крепких паренька
Девиц забрали... Вечер-меланхолик
Сгущался быстро. В поисках рубля,
Которого на вермут не хватало,
Я поканал направо, жизнь хуля,
Куда-то в направлении вокзала.
Потом я с кем-то скинулся и пил,
И препирался с толстячком в буфете,
За что последний так меня корил,
Кто зацепил его на этом свете?
Затем сидел во дворике чужом,
Где яблоками пахло и сиренью,
Жалел себя, к беседке став бочком,
Советовался с собственною тенью.
Чуть позже костерил себя зазря -
Поди припомни, в чём была причина?
Приподнимал какого-то хмыря,
Что развалился возле магазина.
Через майдан куда-то шкандыбал
Ментовки мимо, лавки хлебной мимо
И сквера, где чугунный адмирал
Взирал на всё окрест непримиримо.
Так убивал я времечко не раз,
То самое, что сблизит нас с Хароном...
Так тривиален долбаный рассказ,
Как чахлая луна над павильоном.
_^_
|
ЕЖЕ-ПРАВДА // Ежедневная газета
