|
|
- Василий Дробот
* * *
* * *
Видно, судьба мне сидеть под часами
В омуте времени, прямо на дне.
Там, где секунды, горчащие снами,
Шаркая, кружат по белой стене.
Миг мой начальный, миг мой последний,
Время, дающее жизни пройти,
Я - не вершина, я только посредник
Между концом и началом пути,
Сила, влекущая стрелки упруго,
Смысл обретая в движеньях самих...
Вечность, на миг показавшись из круга,
В круг возвращается. Тоже на миг.
_^_
* * *
И эта жизнь, и эта даль,
И жар под кожей -
Они тебе ссудились в дар,
И ты им - тоже.
Ты получил их просто так,
До самой смерти,
Как в сдачу двушку и пятак,
Как свет на свете.
Ты - тоже их, покуда цел,
Так откровенно,
Что не замечены ни цель,
Ни суть обмена.
_^_
* * *
Гощу у матери своей.
Не долго, в год лишь тридцать дней.
Не знаю, кто меня возвысил,
Мой ангел или же палач,
Но от меня теперь зависят
Её улыбка, вздох и плач.
Варю, стираю, убираю,
Занятия не выбираю.
Что надо - делаю: стелю
Постель, журю её, велю
Послушной быть, всегда при этом
Себя за боль её браня...
А мама говорит с портретом.
И прячет вещи. От меня.
_^_
* * *
На окраине вселенной,
На задворках бытия,
Попирая прах нетленный,
Ходит-бродит тень Твоя,
Господи, Твоя - от праха
До повыпавших волос,
Сгусток боли, горстка страха,
Хрупкий глиняный колосс,
Между правдою и ложью
Затерявшийся в судьбе,
Даже в трусости безбожья
Подражающий тебе,
Неудобный в обращенье,
Но до смертного конца
Ждущий ласки и спасенья
От сбежавшего отца.
_^_
* * *
Владимиру Кухалашвили
Глухой звонарь себя не слышит,
А всё звонит в колокола.
И звук свивается в излишек,
Густой и вязкий, как смола.
И вдруг сползает, словно веко,
На весь огромный окоём
Звенящей болью человека,
Себя не слышащего в нём.
Но, глухоты своей не зная,
Колотит било все сильней.
И месит воздух медь резная,
И синь шатается над ней.
_^_
ПАТРИАРХ
Горожу огород или город над самой рекою,
Забиваю дреколье в распахнутый парящий грунт,
За глухие яры оттесняю остатки покоя
И с грядущим в веках начинаю живую игру.
Вот землянка, но люди опишут здесь княжьи палаты,
В стену тын превратится, канава провалится в ров...
Ну, а я не снимаю одежды своей мешковатой:
Пар не ломит кости, все не страшно, покуда здоров.
Хвойных веток нарежу и стены укрою нагие:
Не согрелась весна, и землянка почти на юру.
За проросшее семя века назовут меня Кием
И припишут мне ратников-братьев и птицу-сестру.
_^_
* * *
Собираешь по крохам счастье,
Отогрев на груди тайком.
С каждой радости - малой частью.
Так снимается в горле ком:
Нежной мыслью, восходом ранним,
Теплым словом, слезою всласть...
Или если цветок не вянет,
Или если звезда зажглась
Над землею, как над душою,
Мир, по сути, не так уж плох.
Счастье в жизни чего-то стоит,
Даже собранное из крох.
_^_
ЭТЮД ОТЦА
Двор, нарисованный сверху.
Сборище крыш и мансард,
С детством и юностью - сверка,
Ветра и вьюги концерт.
Окна затеплены светом
В шестидесятых, в конце.
Тень, танцевавшую с ветром,
Дом сохранил на лице.
Света, Наташенька, Ира,
Это же ваше окно!
В дверь онемевшей квартиры
Больше войти не дано.
Чай, марципаны, варенье,
Музыка после шести...
Где вы? В каком измеренье?
Как вас найти?
Миг из двадцатого века:
Двор, нарисованный с крыш.
Светлая-светлая веха.
Тишь.
_^_
ЭВРИДИКА
Запоздалый реквием
Светлой памяти моей невесты
Валентины Павловны Митюк
1
Ты водила меня по снам,
Не давая себя найти.
Эти сны улыбались нам,
Но бросали меня в пути.
Ты встречала меня во сне
Легким выдохом теплых губ
И стихи диктовала мне,
А потом уходила вглубь.
За тобою бросался я
Вниз, в долины чужих полей...
Ты шептала мне: "Я твоя,
Только слез обо мне не лей!
Столько слез обо мне! Зачем?
Оставайся на свете, жди".
Я остался. Я жду. Ни с чем.
Только вспомню - идут дожди.
2
Вот и вышла писать сначала
Предугаданная пора,
Будто поднята снова чара,
Та, что выпита мной вчера.
А была на куски разбита,
Чтобы вновь не искать в ней дна.
И забыта... И не забыта,
В целой жизни моей - одна.
Мне уже сомневаться поздно,
Жадно в руки схватив гужи:
Может, я для того и создан,
Чтоб писать о тебе всю жизнь?
Чтоб извечно и неуклонно,
Как живому и надлежит,
Возвращаться к тебе, как в лоно,
Без которого мне не жить?
Не бежать рокового края,
За которым уже не мы...
Кто сказал, что меня карает
Это теплое царство тьмы,
Где отец, а теперь и мама,
Где осталась любовь моя,
И куда столько лет упрямо
По ночам пробираюсь я?
Край надежности и доверья
(Я просился туда, как в сад).
Если б ты мне открыла двери,
Разве я бы пришел назад?
Разве выжил бы? Но в ответе
За двоих моих сыновей
И на том, и на этом свете
Ты осталась меня умней.
3
Жизнь - дорожка. У всех - своя.
А по краю поставлен я.
И за краем - не топь, не гать -
Те же люди. Рукой подать.
Я иду и стучу в дома.
Может быть, я сошел с ума?
Или кто-то меня ведёт?!
Нет на этом - иду на тот.
В пыль за краем шагнул ногой -
Те же люди. А свет другой.
Открывают: "Она? Была.
Но ушла. Далеко ушла...
Не сказала... А как же, есть.
Будешь верить, и будет весть.
Вот и примешь её душой..."
Я иду по земле чужой,
Ставлю разум и жизнь на кон,
Прижимаюсь к стеклу окон,
Больно тычусь душой в стекло...
Чую сердцем твоё тепло,
Ближе, ближе... окно, окно...
Увидать тебя не дано.
4
Нет-нет, мы встречались. Извечною данью
Ложился рассудок под ноги судьбы.
И были прозренья, и были свиданья,
И были друг к другу прижатые лбы.
И полночи, полные лунного света,
И дикий, бескрайний ночной окоём...
И ты выходила ко мне из портрета,
И не было холода в теле твоём.
И не было в сердце, а теплая жалость
Катилась безмолвно слезами из глаз...
Невольным предательством жизнь продолжалась,
Оставив одну - для другого из нас.
5
Стучит по листьям дождь осенний,
Холодным ветром дышит сад,
И тучи, скрадывая тени,
С утра над городом висят.
Вдруг, словно ток бежит по коже:
Мир превращается в родной,
И всё становится похожим
На где-то виденное мной.
Вот-вот должно случиться чудо,
И наступает в сердце тишь,
И ты приходишь ниоткуда,
В глаза мне смотришь и молчишь.
Я подойти стараюсь ближе
По граням вымокших камней,
Но сквозь тебя я стены вижу
И даже трещинки на ней.
А тучи низко проплывают,
И капли падают, звеня.
И ты стоишь, совсем живая,
И тоже видишь сквозь меня.
6
Ну вот и конец. Из обыденной темы
Сбежать не дано: наглотаешься лжи.
Я просто писать не умею поэмы,
Побольше писать, чтоб удачливей жить.
Подолгу жевать бесконечные фразы,
Чтоб, выждав, обрушить словесный брикет...
Прозренье мгновенно. Является сразу.
У Божьего слова попутчиков нет.
"Ты пишешь?" - спросила.
За рифмой плетусь, будто конь за уздой.
"Пишу, только плохо.
Боюсь, не выходит..."
"Смотри, - говорит.
Схватила за локоть:
- Но ведь ты же седой!
Не слишком ли рано?"
Пишу оттого, что мне больно в груди.
- "Не слишком, надеюсь.
А дальше бессмертье проверит на деле..."
Кивнула, вздохнула, сказала: - "Иди!"
7
Живу... А мудрость не приходит.
Наверно, годы ни к чему.
Наверно, это в генокоде:
Не научаться ничему,
Не защищаться в жизни, просто
Не знать, где счастье, где беда.
И под конец уйти подростком,
Как ты когда-то. Навсегда.
Так мотылек, рожденный на день,
Всю жизнь живущий днем одним,
Не повзрослеет... Бога ради,
Не плачь, любимая, над ним.
_^_
© Василий Дробот, 2000-2003.
© Сетевая Словесность, 2000-2003.
26.08.2003 Сегодня в РЖ Магия круглых цифр Не без террора Сапоги всмятку по-министерски Амбициозная корпорация - AD LIB. На волне оптимизма Прошу тишины Все о поэзии 148 В попытках объять необъятное Калифорнийский синдром, или Лошадиные гонки Новые избирательные инициативы: рост социального отчуждения Кругом одни шахиды Бумажным кирпичом по... тоталитаризму Голод 84 После нас - хоть потоп Дети хотят в тюрьму Далекий бит танцплощадки Долгое эхо августа, или Преодоление постмодерна Шведская лавка 123 Не открытие сезона Лампочка Ильича
Словесность Рецензии Критика Обзоры Гуманитарные ресурсы Золотой фонд РЖ
Яркевич по пятницам Интервью Конкурсы Библиотека Мошкова О нас Карта Отзывы
|
|
|
|
