ы заметили, должно быть, что в древней педагогическе основным приемом является повторение? Мать учения, так сказать? Регулярные возвраты к пройденному материалу, периодическая долбежка основных национальных понятий способствуют возникновению крепкого, пожизненного опыта. Так мы готовили бойцов Красной Армии, атомных подводников, чекистов-коммунистов. Так мы учили космонавтов. Они до сих пор взбрыкивают во сне: "Десять секунд. Полет нормальный! Отделение первой ступени! Справа по курсу айсберг! Отделение частей обшивки по правому борту! Дым в переходном отсеке! Вода в кают-компании!".
                Пора и нам снова помолиться о дворовом порядке.
                Беда современного хозяйства - в неисчислимости предметов. Их количество в сотни и тысячи раз превышает номенклатуру средневекового дома, намного превосходит запоминательные способности хозяина.
                Помнить свои вещи важнее, чем их иметь! Это не парадокс: затерянная на десятилетия мелкая штуковина, практически не существует. Вы ее как бы и не приобретали. И даже хуже! Она лежит где-то рядом. Поглядывает на вас хитрыми крысиными глазками, похрюкивает ехидно. Разница между затерянной вещью и не купленной вовсе - как между женой в разводе и не "приобретенной" первой любовью. Почувствовали?
                Ограничимся простым перечислением объектов хозяйского внимания.
                "Всякому доброму домовитому человеку, которому Бог послал свое подворье или деревеньку, лавку в торгу или амбар, прииски и разработки полезных ископаемых, варницы и мельницы", - надлежит не есть, не спать, а бегать сторожевой собакой меж сундуками и производствами.
                Вот "в деревне в пашенную пору не всего довольно припасено".
                Вон тын попортился, полегла городьба в поле, во дворе, в огороде.
                И уже сгнили нижние доски на воротах.
                В семи дверях из семидесяти заедают замки. В трех не отмыкаются вовсе.
                На трех постройках из десяти прохудились крыши - текут безбожно. Под остальные семь налетает мелкий снег при низовом ветре.
                После листопада засорились водосточные желобы, вода с крыши льется под фундамент и заливает погреба.
                Опять облезла краска на окнах, особенно с южной стороны…
                Тут автор берется за печень: Это не у Сильвестра в Благовещенском соборе крыша течет! Не в Грановитой палате (окна на восток) рамы облупились! Это у меня!
                Черт бы драл эту южную сторону. Особенный террор производит господин Пушкин. Едва установится его любимая погода, едва мороз и солнце образуют день чудесный, как начинается дикий физический процесс. Массив рамы, охлажденной до минус двадцати градусов, ссорится с поверхностью, нагреваемой солнцем до плюс двадцати. Происходит разрыв. Поверхность лака или краски лопается, скручивается сырным ломтиком, отшелушивается русалочьей чешуей.
                Современными средствами сделать с этим ничего нельзя. А старинными средствами - легко! Главное, забыть о новых технологиях, не поддаваться на тиккурильскую рекламу. Вот старый рецепт.
                Свежеоструганную поверхность пропитывают обычным растительным маслом и оставляют на год. Дерево сохнет, морщится, расправляется, дышит. Постное масло дышит вместе с ним, но не дает воде проникать в поры.
                За зиму масло вымывается. Теперь слегка ошкурьте поверхность и покройте плохой олифой. Плохую олифу выпускают полукустарные провинциальные заводики с допотопной технологией. Плохость ее состоит в недостаточной проварке, а главное свойство - в долгом высыхании. Плохая олифа липнет и через год и через два. После двухлетнего отстоя и эта олифа смывается. Теперь снова шкурьте, покрывайте раму нормальной олифой. После высыхания можно красить ее мягкой краской, желательно на водной основе. В таком виде ваши окна как-то переживут пушкинский полдень.
                Но идемте дальше по нашему двору. Что у нас еще нехорошо?
                В избе рассохлась мебель: лавки, стол, окна, дверь.
                Потерлась дверная цепь. Аналогично ослабла медвежья. Вот-вот косолапый отправится бродить по станциям метро.
                Прогнили и грозят обвалиться перекрытия погребов и ледников, бани и мосты через речку.
                Прохудилась рабочая одежда, слуги ходят в рванье, стыдно смотреть!
                В кухне нарушены все мыслимые правила безопасности. У очага не набит железный лист, помещение не проветривается, в печи трещина, по углам из крысиных нор сверкают жадные глаза, все краны текут.
                Унитаз качается, все петли скрипят.
                В гараже воняет бензином, огнетушителя не видать.
                На сеновале опять полно окурков. Запасы конопли исчезают странным образом.
                Кто-то из слуг накручивает междугородку. Счета за телефон пухнут от немыслимых казаней и рязаней.
                Телевизор перестал показывать именно футбол! Чертовщина!
                Во дворе тоже бардак.
                Бродят кони, коты прыгают под ноги. Фамильные грабли у крыльца постоянно взведены в боевое положение.
                Что со всем этим делать? Бросить? А как же заветы предков, наследие веков, судьба потомков?
                Вот и приходится тянуть лямку.
                Так что, давайте не запускать хозяйство, вовремя жечь старый хлам, раздаривать обноски общественным организациям, сдавать читанные книги в тюремные библиотеки.