- Игорь Лощилов
- Стихотворения
ПРОТИВУ ЗВЕЗДОЧЕТЦЕВ
ПРОТИВУ ЗВЕЗДОЧЕТЦЕВ
Грехи наши, грешки... Тому стократ зачтётся,
Кто сочинил стишки 'Противу звездочётцев'...
....................................................
'"...всё знаем наперёд, - без умолку твердят,
Слюною брызгая, - так же, как и назад!.."
Всяк чародей есть лжец; волхвы, тем паче - маги,
И чернокнижники - те даже на бумаге,
Чёрным по белому, что тоже неспроста! -
Повсюду сеют ложь; хула и клевета,
Поклёп на Господа - вот их инструментарий!
О, сколь искусно овладели эти твари
Сиим наборчиком! Нет ничего гнусней,
Чем чернокнижник, волхв, маг и чародей!
Но вскоре, собственною гнусностью влекомы,
Сии голубчики запляшут по-другому!..'
Тут в старческой руке подпрыгнуло перо;
Тряпицей вытер лоб и подбородок; рот
Прошамкал что-то вслух бескровными губами.
От шёпота чуть-чуть пошевельнулось пламя
Свечи; себе под нос, кряхтя, бормочет что-то...
....................................................
Вчера был сдан в печать трактат 'О звездочётах'.
_^_
* * *
I
Тут дерево стоит: полшага от тропинки;
Туман и полусвет. А на самoй тропинке -
Не столбик ли растет из воздуха и света,
Из влаги и лучей?.. Подобье силуэта
Скорей напомнит он, чем дерево второе.
И это будет миг не нашего покроя.
Кто это там стоит?.. И не затем ли нужен
Он, чтоб создать меня из призрачных жемчужин?..
Полмига, полушаг... И не затем ли нужен
Я, чтобы отгадать, кто кем из нас недужен...
II
Печаль отошла, и всё больше молчали.
Тростник шелестел на ветру, как вначале...
Так долго стояли, что сами забыли,
И кто мы такие, и что мы забыли;
Забыли ли что, или вовсе не знали...
Стояли, росли; по весне расцветали,
Потом осыпались; стояли. Молчали.
Грачи прилетали. В траве шелестели
Кузнечики. Ели
В соседней долине под ветром скрипели,
И мы еле слышно в ответ им кивали...
Покуда однажды не вспомнили всё.
И время, сначала представ карасём,
Свернулось улиткой и спрятало рожки...
А двое стоят до сих пор на дорожке,
Как в зеркало глядя друг в друга, - и вот
Квадратная роза в тумане плывёт
Летучей звездой, и, опять исчезая,
Напомнит нам разве что... деда Мазая.
_^_
СЕБЕ НЕ СЛУГА
Сей месяц в тумане, как ножик в кармане;
Сей сейф не открыть, ибо ключик в чулане,
Где лучик не смеет бродить по углам,
Где плесень по стенам, в углах тарарам,
Где лампа не в силах за давностью лет
Сей хлам освещать; секретера секрет
Кретин сохранит; но мерцает химера,
Хоть умер кумир; но секрет секретера
Дай нам сил, талисман, подсмотреть хоть разок!
Искрой темень раздвинь; развяжи узелок;
Оселок - об кресало, что вскрикнул кремень,
Хоть умерло время и стянут ремень;
Чтоб чиркнула спичка, картина воскресла,
Из мрака возникло третьстула, полкресла,
Глухой побратим различил четвертьзвука,
Хоть масло прогоркло; плохая наука:
Проворный паук побежал наутёк;
Чуть дышит кот Васька, зашитый в мешок.
Ну хоть бы струна зазвенела в дурмане -
Ни шила в мешке и ни слова в кармане;
Не пойман - не вор; посреди разговора,
Листая Вольтера, блеснула Аврора;
Но к лету февраль, как гора к Магомету,
Себе не слуга, и не гостья поэту;
Паркет не натёрт и не вытерт пока;
Это издавна наше, и издалека:
Калека в чулане, колонна в кладовке,
Убийце - башку, и по локоть - воровке,
Как око за око, зуб зa зуб, за так -
Весь месяц - в копилку; коптить за пятак
Улетелое небо, где блещет луна,
Как лучик - в чулане, в неволе - волна,
И в туче - чуть-чуть; но за выслугу лет -
Летучее тело ума - амулет.
Но и сей парадокс сменил парадигму,
Параллельно себя обращая в энигму:
Там, где магма кипит, и грозит катастрофа -
Как без букв разбить иероглиф на строфы?...
Обратимое тело стряхнёт, трепеща,
Изумленный потомок; за литерой 'ща'
Заподозрит зазор, и, уснув на рассвете, -
Сам себе не слуга, - иероглифы эти
В голове соберет, и, шурша кинескопом,
Как по нотам воскреснут гурьбою и скопом
Наши души, треща голубым огоньком,
Как по нотам мерцая зернистым лицом.
Обрати мое тело в летящее 'эль'
И в свистящее 'ща': лещ, вплывающий в щель...
Кто-то станет в дверях, и в потьмах коридора
Станет виден вдали сквозь окно монитора
Кто-то ветхий с тарелкой, бессмертен потом,
Прежде предков рождён после супа с котом.
_^_
* * *
хором руками всплеснули лохматые рохли
длил нескончаемый звук из разом умолкнувших глoток
то ли он есть то ли нет и хоромы мерцая хоронят
воздуха хриплый глотoк в коловращении храма
слеплен уже черепок из мякоти грецких орехов
полуразмолотых в глинообразную массу
сами же люди - люди уже а не зыбкие блики
лицами вверх и колеблется образ единый во мраке
каркнул бы вороном да не умею лишь гулкое оа
где-то аукнулось в крупнозернистом зазоре
образовавшемся в воздухе душном меж кожей и глиняной рожей
и отозвавшись под сводами мигом втянулось обратно
в миндалевидный овал лавируя в устьях зубов
норов неровный у времени мнится вотще Мнемозине
что-то упомнить о каждом запамятовавшем в ожиданье -
то ли он немо стоял внимая небесному звуку
то ли и сам мастерил что-то несущееся из пустоты
несуществующим звукам временно нервы не внемлют
тело немеет и летом и больно уж стелется мягко
видимо, громов и молний не мещут уж боле - хотяткинуть с размаху боятся: с недавних времен, но пугает
провести на мякине
звук - но не буква у губ - хруст хряща в основанье хребта
_^_
9 С ПОЛОВИНОЙ.
РЕМОНТ КВАРТИРЫ
Амеба с мебелью кусают длинный ус;
Бумаги ценные ценней, чем челюсть чека.
Кичливый лях осип. От банка до ковчега
Прорвусь в извёстке, ежели проснусь.
Скрипела скрипка, и шуршал шуруп,
Тихонько раздвигающий волокна...
Ты... Нет, не ты... Нет, стынет, стынет суп.
В соседнем доме гасят окна.
Часы без маятника; белка в колесе;
Петух на палочке и милые игрушки...
Порою думалось, что можно жить, как все -
Умеренно и законопослушно.
О, не банкрот! Пусть домы белит снег -
Вселенная молчит, лишь чёрная с изнанки;
Не белка в колесе - но рыбка в банке.
"Вложи свой меч на место, человек!"
В тетради сплошные тире,
Сквозь слёзы побелка квартиры,
А арфы, и трубы, и лиры
Лабают жмуров во дворе.
Я лишь зажмурился, но ты гори, Окно:
Тут о Походе Игоревом Слово;
Ты не одно - повторяю снова -
Разъедено и разъединено.
Пусть милых жмуриков весёлые полки,
Что к шорохам прислушиваясь, пели,
Оттуда, где качались тихо ели,
Летят, весёлые, и белят потолки.
Мы жили - не жили. Не киснет этот суп.
О, не руби с плеча, шарманка-шарлатанка!
Союз прекрасен - рук, и ног, и губ,
Шурупа и смычка, свирели и рубанка!
Семь, восемь, девять... Ежели не ты,
То кто мне объяснит, что значат в полумраке
Те Двое светлые, и с ними Три Собаки
Неизреченной красоты.
Как больно ими быть. Нет ничего трудней
Сих трудных повестей. Не быть - еще больней.
_^_
* * *
Ахейский муж нашёл свою жену;
Сопит во сне; жизнь рвется из упряжки;
А ветер врёт, баюкая сосну;
Крутя подол, уносит вдаль бумажки...
Ахейские мужи со сна ахинею несут;
Хоть не ропщем, но ищем, - а больше ни слова не смею.
Слышишь - видно чуть-чуть - на вчерашних носилках несут -
Ах! - уже понесли - золотую свою ахинею.
Жизнь режет слух, и тяжело дышать;
Грех свил гнездо, грозя и им прорухой;
Лёг в три; встал в семь. Потёмками шурша,
Залгался глаз и прохудилось ухо,
И эха не слыхать, но не видать конца
Цепочкам чудных чувств, и только вздохи...
Слух нежит нежить, жизнь мертвеца,
Смерть живчика
и праведность пройдохи.
_^_
* * *
Не пестиком медным по дну прошурши,
Но глазом, доселе не видывавшим
Кладовок, где рухлядь; по нишам стенным,
По всем одеялам невыстеганным -
Пространство как будто бы закружилось,
И, кверху расширившись, вывернулось:
На ножках массивных шкафов потолки,
Дверные проёмы и притолоки
Невосстановимы, и будь ты хоть кто -
Головокружение; вывихнуто,
И сдвинуто враз, и хоть в ступе толки,
Хоть в войлок укутай и выволоки -
Нам предоставляется право на выбор.
Смотри ж, опасайся сомнительных фибр
Касаться рассеянно-праздной рукой
Душ, пренебрегающих сутолокой.
_^_
МНОГИХ, ВЕРНО...
(Из Гуго фон Гофмансталя)
Многих, верно, ожидает гибель
Возле весел, что несут корабль;
А другим, стоящим у кормила,
Внятен птиц полет, и страны звезд.
Многие обречены лежать
Тяжким телом в спутанных корнях;
А другим даровано престолы
С пифией делить и с королевой,
И себя там чувствовать, как дома,
С твердою рукой и ясной мыслью.
Но невольный отсвет этих жизней
На другие жизни упадает,
И, как небо связано с землею, -
Тяжесть первых - с легкостью вторых.
Я не волен отряхнуть усталость
Вымерших племен с моих ресниц,
Как не наблюдать не в силах
Смерть звезды испуганной душой.
Многих жизни бок о бок с моею -
Карты бытия в перстах судьбы;
Мой удел важней, чем этой жизни
Зыбкий огнь и звуки скудных лир.
_^_
* * *
Воображенье поражал -
Как лучше: жест? или поступок? -
Проникновения ножа
Меж двух ореховых скорлупок.
Не истина! Но и не ложь;
Се - двуединый поединок.
С похрустываньем входит нож
Меж полукруглых половинок.
Раздвинутые вхруст края;
Лик лучезарен, взор умилен...
Так входят в недра острия,
Где зреют ядрышки извилин.
_^_
© Игорь Лощилов, 2002-2003.
© Сетевая Словесность, 2002-2003.
17.07.2003 Сегодня в РЖ Об одном и том же, всегда об одном и том же Бесстрашный Швыдкой Человек, который родился не на той улице Эмигрантско-петербургский текст Юли Беломлинской Солнцу перерезали горло Буколические заметки об одном американском симпозиуме Аргумент в пользу монархии. Окончание "Невозможно два раза в год показывать что-то новое" Журнальное чтиво. Выпуск 138 Обратная сторона "дела ЮКОСА" Быков-quickly: взгляд-56 Новости издательств Бодался писатель с робокопом Киберпространство как паратактическое множество Книги тишизн Гарвард: трехсотлетие Петербурга В сторону мертвых (между Смеляковым и Сапгиром) Весь Виктюк Кому и зачем необходим "Тихий Дон"? Время перечитать Макиавелли
Словесность Рецензии Критика Обзоры Гуманитарные ресурсы Золотой фонд РЖ
Яркевич по пятницам Интервью Конкурсы Библиотека Мошкова О нас Карта Отзывы
|
|
|
|
