|
|
- Аркадий Суров
*
СТАРИК БЕНАМУКИ *
В горах, у самых вершин, живет старик Бенамуки,
И все говорят ему: "О!" и ждут от него тепла.
Он создал нас из песка, и дал нам глаза и руки.
И в пальцах его - огонь, а в наших пальцах - зола.
Он дал нам растить детей и в море ходить за рыбой.
Он дал нам мир и покой, и дал войну и чуму.
И если сердце в груди застынет холодной глыбой,
Мы все уходим к нему, мы все уходим к нему.
Оракулы говорят - следи за полетом птицы,
За падающей звездой, за цветом волшебных трав.
Но надпись в Книге горит, вверху на каждой странице:
"Чему суждено - придет. Старик Бенамуки прав".
------------------
* Бенамуки - Бог дикаря Пятницы,
героя романа Д. Дефо "Робинзон Крузо"
_^_
* * *
Моя мама спит на жесткой подушке,
Там внутри не пух, не перья, а вата.
Я мечтаю о красивой игрушке,
В общем, мы живём не очень богато.
Кашу пшенную едим с маргарином,
Чай на завтрак пьём пустой с сухарями,
Телевизор смотрим с морем и Крымом,
А в окно глядится ночь с фонарями.
Вот я вырасту здоровым и сильным,
Стану на ноги и плечи расправлю,
И уйду за счастьем, дальним и пыльным,
А свою подушку маме оставлю.
_^_
ЗАДЫХАЯСЬ ОТ ПЛАЧА
На могилах весною всегда оседает песок,
Даже если тебя похоронят не лёжа, а стоя,
Даже если тебя похоронят лицом на Восток,
Всё равно оседает песок над твоей головою.
На могилах весною всегда прорастает трава,
Зеленее и гуще всего там, где губы и веки,
Где блестели глаза, где зарыта твоя голова,
И сквозь эту траву можно выглянуть - как там на свете.
Так ли солнце взошло, так ли птицы в деревьях орут,
И не сильно ли землю морозом побило зимою.
И кого там опять, задыхаясь от плача, несут,
И взошла ли трава на могилах, соседних с тобою.
_^_
* * *
В природе что-то происходит?
В природе что-то происходит.
Желтеют листья, переходит
Глухой сентябрь в октябрь немой.
Гуляя, пары гимназисток
Центральной улицей проходят.
И близко, вроде бы, проходят,
А не дотронуться рукой.
А было лето! Было лето!
Земля и море спали вместе,
И целовало землю море,
И счастлива была земля!
Теперь они лежат отдельно,
Теперь у них ни слов, ни песен,
Теперь они - не то, что раньше,
А просто волны и поля.
Поля и волны. Виноградник
Сплетает гроздья, грусть и листья.
В степи за городом просторно,
В степи совсем ещё тепло.
А гимназистки на скамейках
Своих целуют гимназистов,
И я за ними наблюдаю,
И на душе моей светло.
_^_
* * *
Я не читал, простите, древних греков,
Я наблюдаю местных человеков,
Мой глаз острей с годами стал, и веко
Все реже с любопытством лезет вверх.
Я вообще читал не то, что надо,
И как-то, у решетки зоосада,
Я осознал, что выхожу из ряда,
Из ряда вон, и раздражаю всех.
Идут дожди, и мой табак сыреет,
ОВИР не признает меня евреем,
И от тоски и скуки я дурею,
И сердце жмет, висит на волоске,
Никто меня вокруг не понимает,
Жена уже два дня не обнимает,
И что ж меня, ты спросишь, занимает,
Да так, я строю замки на песке.
У нас песка достаточно - ведь море ж,
Но, правда, ветер - с ветром не поспоришь,
Он дует триста дней в году (всего лишь!)
И надувает наши паруса.
И я дрейфую, теплое теченье
Привычно вызывает вдохновенье,
Я на корме сижу, грызу печенье,
И древних греков слышу голоса.
_^_
* * *
Джаз в эфире накатывается волной
И жизнь сжигает дотла.
Ты уехала к маме, ты не со мной,
И соседка вчера умерла.
От соседки остался земли клочок -
Палисадник, в подъезде след.
Ты сказала: "Я вернусь, дурачок".
Ты - вернешься, соседка - нет.
Над ней священник прочел слова -
Молитву за упокой.
Мне страшно, слышишь, ты не права,
Скорей возвращайся домой.
_^_
* * *
Уже комары уснули
В своих уголках укромных,
Уже посерело море,
И стал холодным песок.
Уже красавица - осень
Спустилась на крыльях черных
В наш сад. И седым туманом
Мне выбелила висок.
Когда мы были моложе,
Мы были много дороже
На старом оптовом рынке
Удачи и волшебства.
Нам солнце в лицо светило,
И страсть в нас была, и сила,
И дурь. И не стало дури -
Не стало и колдовства.
И нет. А вечное время,
По темени ветром вея,
Безжалостно и бесстрастно
Стирало юность с лица.
У времени - лес и горы,
У нас - дурные затеи,
А жизнь все длится и длится.
Безвкусная. Без конца.
_^_
КИТАЙСКАЯ ЗИМА
В Китае зима, над равниной проносится ветер,
Над Желтой Рекою повисли тяжелые тучи,
Бумажный фонарик не в силах разжалобить вечер,
И вечер садится, сливаясь со скрипом уключин.
Тибет далеко, на Тибете все яки да Ламы,
На бритые головы Лам снег холодный ложится,
А яки стоят, как волы, только пар над рогами,
Но за уши брать их нельзя - они будут сердится.
В Китае зима. Собран рис и разложен в корзины,
Полено горит в очаге для тепла и для света,
И опиум собран, и чай - для чего еще зимы.
И снежные тучи идут с плоскогорий Тибета.
_^_
* * *
Мы уедем с тобою когда-то на греческий остров,
Сложим дом из камней, и очаг, и поймаем козу,
Назовем ее Арфа, и жить будем тихо и просто,
Лишь бы крыша не очень у нас протекала в грозу.
А вокруг будет море, оно будет добрым и щедрым,
Я в погожие дни из него буду рыбу ловить,
Так состаримся мы, нас соленые выбелят ветры,
И зимою умрем, и коза нас пойдет хоронить.
_^_
ДРУГОЙ ВИННИ ПУХ
I
Как-то Время пришло к Винни Пуху, и он повзрослел.
Он свой лес обошел и зарыл свою книгу под дубом.
Птицы в кронах кричали: "Куда ж ты собрался, пострел?",
Но молчал Винни Пух, закрывая глаза нерасчесанным чубом.
А за лесом лежала долина и пальцы дорог,
Он пожал эти пальцы и выбрал, которые к морю,
А вдогонку ему все махал и махал Пятачок,
И всего впереди было вдоволь - и счастья, и горя.
II
А ветер дует Винни Пуху в спину,
А то - в лицо, то лоб ему, как сыну,
Вечернею прохладой освежит,
Подошвы стерты ровно вполовину,
Песок шуршит, а путь далек лежит.
Пух долго шел в пыли и к морю вышел,
И переплыл его, и у мальчишек,
Хозяев порта и ловцов трески,
Его назвали как-то "дядя Миша",
И он очнулся, глянув на виски.
Что ж, вот и "дядя". Ветер в спину дует,
И непогода в небесах колдует,
Дорога - прямо, нет дороги вспять.
Закат червонным облака рисует.
И кто нас ждёт? А некому нас ждать.
III
Посредине земли, посредине горячего вечного лета,
На чужом берегу, пропуская сквозь уши
чужую гортанную речь,
Я вдруг вспомнил тебя, Пятачок,
как кричал ты мне вслед, и порывами ветра
Уносило слова твои в сторону, может быть, чтобы сберечь.
Я письмо бы тебе написал, да у нас там и адреса нету,
Я тебя не забыл, и надеюсь, что кто-нибудь помнит меня,
Ты всегда был домашним, а я вот болтаюсь по белому свету,
И забрался далеко, до вас не доскачешь,
и нету деньжат на коня.
Знаешь, я здесь один, а приятели - им бы поесть да напиться.
Всё гогочут по-своему, некому даже про лес рассказать.
Я диктую письмо в пустоту, может, слышит какая-то птица,
Может, знает по-нашему,
может быть, сможет тебя разыскать.
IV
Как, ты думаешь, живем мы тут, Винни?
Все старинную толчем воду в ступе,
Коротаем у окна вечер зимний,
Да болтаем по утрам ложкой в супе.
Что ни глянь, все бурелом да валежник.
Старый лес, и что, к чертям, в нем такого?
Ну орехи, ну весною подснежник,
Нет, ты там счастливей нас, право слово.
Про тебя мне начирикала птица,
Говорит, летела долго-далеко.
Будь по-твоему, решил возвратиться -
Приезжай, мне тоже тут одиноко.
Помнишь, ты тогда ушел, было лето.
Я считал, ну через годик вернется.
Тридцать лет прошло, а ты - все по свету,
И твой дуб в мое окно веткой бьется.
V
Над Стамбулом - туман, а Европа засыпана снегом.
В небо трубы дымят, и кострами зажглись пустыри.
Старый доктор, закутавшись в плед, пишет длинные письма коллегам.
Далеко до весны и, по звездам видать, далеко до зари.
Пишет он, что отмеряно всем, без поправок по росту и весу,
Мелких пакостей, крупных обид, тишины и случайных даров.
Если вышел из леса, то значит вернешься когда-нибудь к лесу.
По Писанию так. Возвращаются все под родительский кров.
Лес обнимет тебя лопухами, закутает в травы,
Сядешь ты у корней, и охватит тебя забытье.
И кусты зацветут над тобой, и пахнет беленою-отравой,
И останется после тебя только детское имя твое.
_^_
© Аркадий Суров, 2001-2003.
© Сетевая Словесность, 2001-2003.
29.08.2003 Сегодня в РЖ "Я сделал в советское время редкую карьеру независимого человека" Все о поэзии 149 Шведская лавка 124 Ядерная угроза: с этим придется жить О политических последствиях энергетического коллапса Вариант "П" Голод 85 Помутневшее зеркало Обыватель приходит в плавках Война Посада за родное государство Пятилетию дефолта посвящается "Я сторонник глубоководного ныряния в русский язык" Божественное вмешательство в политику Почему я против "Тихого Дона" в школе? Валерий Фокин наконец возглавил Александринку Нефть как политический индикатор Старый друг лучше новых двух Когда олигархи ушли... Журнальное чтиво. Выпуск 144 Простодушное чтение (2)
Словесность Рецензии Критика Обзоры Гуманитарные ресурсы Золотой фонд РЖ
Яркевич по пятницам Интервью Конкурсы Библиотека Мошкова О нас Карта Отзывы
|
|
|
|
