Замирая, следил, как огонь подступает к дровам. 
подбирал тебя так, как мотив подбирают к словам. 
          Было жарко поленьям, и пламя гудело в печи. 
          Было жарко губам и коленям сплетаться в ночи... 
Ветка вереска, черная трубочка, синий дымок. 
Было жаркое пламя, хотел удержать, да не мог. 
          Ах, мотивчик, шарманка, воробышек, желтый скворец - 
          упорхнул за окошко, и песенке нашей конец. 
Доиграла шарманка, в печи догорели дрова. 
Как трава на пожаре, остались от песни слова. 
          Ни огня, ни пожара, молчит колокольная медь. 
          А словам еще больно, словам еще хочется петь. 
Но у Рижского взморья все тише стучат поезда. 
В заметенном окне полуночная стынет звезда. 
          Возле Рижского взморья, у кромки его берегов, 
          опускается занавес белых январских снегов. 
Опускается занавес белый над сценой пустой 
и уходят волхвы за неверной своею звездой. 
          Остывает залив, засыпает в заливе вода. 
          И стоят холода, и стоят над землей холода.