амай в ярости вернулся в свои края и стал срочно собирать по степи разрозненные орды. Войско снова получалось немалым, но еще более сбродным и сволочным, чем прежнее.
        Тут грянула беда, откуда не ждали. Пришел в Золотую Орду Тохтамыш, - хоть и семибатюшный, но всё-таки - наследник Чингисхана. На полном праве погнал Тохтамыш самозванного Мамая, настиг его у той же самой речки Калки и разбил. Мамай бежал в братскую Кафу Генуэзскую, где был, как водится, зарезан из-за денег.
        И тут всё закрутилось как бы по старому. Тохтамыш разослал русским князьям циркуляр, что вот он, Тохтамыш - их новый царь. Князья это проглотили, отставили застольные встречи с куликовскими однополчанами, отложили написание мемуаров и все поголовно послали хану приветствия, уверения в совершенном почтении, дары и проч.
        В 1381 году хан направил в Москву небольшое посольство в 700 человек, но вот незадача! Едва посольство доехало до Нижнего, как напал на татар необъяснимый страх перед Москвой, в ужасе бежали они в Орду. Тут уж нужно было Тохтамышу что-то делать, как-то снимать с подданных неприятный психологический комплекс. Он проделал блестящую операцию. Небольшое войско отправил шумно грабить волжскую Болгарию, чтобы больше было дыма, криков, душераздирающих сообщений по почте. А сам с большим, хорошо подготовленным войском, без верблюдиц и баб тайно прошел лесами и неожиданно явился в дальнем Подмосковье!
        Нижегородский князь послал за ним погоню, которая попалась в плен, Олег Рязанский, слывущий у татар за своего, уговорил их не трогать рязанской земли и пропустил на Москву.
        Дмитрий узнал о беде поздно, кинулся скликать рать, но оказалось, что скликать-то некого! Все пали на поле Куликовом. Пришлось князю рысить по окрестностям и собирать войско по человечку.
        В Москве тем временем встала смута. Приличные москвичи хотели бежать в леса, прихватив из добра лишь самое ценное. Подлый народ желал стоять насмерть, как намедни на Дону и Непрядве. Наглецы обнажили оружие, загнали сомневающихся в Кремль, а пойманных эмигрантов стали бить камнями. Даже великую княгиню и владыку Киприана не пускали в эвакуацию. Дескать, и они должны оставаться с народом! Но потом одумались, какой с владыки и княгини толк? - и отпустили. Тут явился литовский князь Остей и - вот странный человек! - заперся с москвичами в новеньком каменном Кремле. Остей возглавил командование и наладил оборону. 23 августа к Кремлю подъехал Тохтамыш, кликнул великого князя, узнал, что его нету, уныло поездил вокруг стен. Город был чист, то есть его не было, - москвичи сами спалили все посады и рабочие окраины.
        В Кремле обнаружились винные подвалы, так что к началу осады 24 августа русский гарнизон был уже смел до неприличия. Осада, тем не менее, началась. Стрелы сыпались дождем, трезвые защитники падали гроздьями, пьяные качались и создавали затруднение для прицельной стрельбы. Татары приставили лестницы, полезли на стены, сверху на них стали лить что-то расплавленное и кипящее, - всё, как в дурном фильме. Впервые в нашей истории, спьяну и сгоряча русские вытащили на стены пушки и "тюфяки" и отважились стрелять из них по татарам.
        Купец-суконник Адам неосторожно выстрелил из самострела в Тохтамыша и насмерть поразил его любимого придворного. Вот горе-то было! Озлобился Тохтамыш. Взять Кремль у хмельных москвичей не получалось. Пришлось применять классические ходы. Вперед вывели пленных нижегородских послов. Те заголосили по-писанному: "Царь хочет жаловать вас, своих людей и улусников". И пришел Тохтамыш будто бы не на москвичей, а только на Дмитрия Донского. И просит он москвичей отвориться. И ничего ему не нужно, только скромный дар какой-нибудь - ну, там - хлеб-соль, чернильницу в виде шапки Мономаха. И желает царь совершить пешую экскурсию по Кремлю. Личные вещи согласен сдать в камеру хранения.
        - А! Ну, если так, то мы гостям рады! С хлебом-солью у нас туговато, а по Кремлю поводить - пожалуйста. И вот прими, хан-батюшка, чашу зелена вина из княжьих подвалов!
        "Лучшие" люди московские с героем Остеем, с крестами и транспарантами вышли за ворота. Татары с честью проводили Остея к хану для встречи без галстуков. И немедля удавили его. Потом мирно подошли к делегации, как бы для братания, и порубили ее, начиная теперь уже с духовенства. Потом вошли в Кремль, поубивали всех встречных и попленили поперечных, пограбили казенное и частное имущество, пожгли огромные запасы вредных книг, спасаемых в Кремле крамольными москвичами. Излишков спиртного не обнаружили. В общем, татары действовали строго по уставу, а русских опять водка подвела!
        Далее, поглядывая в устав Чингиза, татары рассеялись по Руси собирать трофеи и дань. Из Твери от князя Михаила, у которого отсиживался и митрополит Киприан, пришло к хану поздравление с победой. Тохтамыш отправил в Тверь великокняжеский ярлык, не велел трогать тверских владений и совсем уж разнежился. Но тут случилось не по старине. Крупный татарский отряд нарвался на армию Владимира Серпуховского-Донского, которого еще называли просто Храбрым. Владимир был с татарами жесток. Случайно уцелевший волонтёр, рыцарь печального образа, прискакал в татар-стан с воплями: "Russians come!". Писец, прибитый гвоздями к церковным воротам, злорадно прохрипел Тохтамышу точный перевод: "Дождался, козёл? Наши окружили тебя со всех сторон, и горним благоволением пресвятой Троицы несут огнь небесный на твоё поганое войско". Разведка подтвердила - Дмитрий Донской с войском спускается от Костромы. Тохтамыш очень быстро собрался и бесславно покинул русские пределы, не успевая толком грабить и жечь по пути.
        Дмитрий вернулся в Москву, поплакал и стал выдавать пособие на похороны - по рублю на два сорока трупов. Похоронили 24000 москвичей, издержались на 300 целковых...
        Когда в младших классах средней школы нам говорили, что русские победили на Куликовом поле, и это была вселенская победа, мы радовались, как дети. Когда нам также сообщали, что Иго потом продолжалось еще целый век - 100 лет! - мы не понимали, в чем здесь фокус. На это нам тогда отвечали: подрастёте, узнаете. Тем не менее, подросший ученик с трудом осознает, какая это ползучая штука - Иго. Только богатый жизненный опыт и ношение на шее сразу нескольких иг просветляет и успокаивает ученого, ставит все на свои места.
        Ну, не было больше никаких сил у Дмитрия Донского. Вот и пришлось ему делать вид, что ничего не произошло. Что свершается нормальное административное управление великой Империей, в которой Москва и Русь - всего лишь субъекты федерации. А поле Куликово? А это была товарищеская встреча, рыцарский турнир, спортивное многоборье. Лично брат Тохтамыш не пострадал? Нет, даже мозоли не натёр - его на поле и не было. Лично брат Дмитрий не ранен? Нет - обморок не считается. Так что, сын Донского Василий - гость в Орде (невыездной, правда), посол Тохтамыша - "хозяин" в Москве - собирает "дань великую" по полтиннику с деревни. А на полтинник, как мы знаем, можно похоронить целый сорок россиян с московскими почестями. Тяжко!
        Всеми этими уступками удалось Донскому задвинуть Тверь обратно. Получить ярлык. Удовлетворить татар грабежом неверной Рязани. Василий Дмитриевич тоже помог отцу. За выездную визу в Орде с него требовали 8000 рублей. Молодой князь куницей бежал до дому и сберёг Москве страшное количество погребальных денег.
        Потянулись последние 100 лет Ига. И никак не получалось заняться имперским строительством. Вернее, оно шло, но так же вяло и с накатами-откатами, как нападало и спадало Иго.
        Приходилось то воевать, то лобызаться с Олегом Рязанским. Враждовать с Литвой и Тверью. Наскакивать на Новгород, пока он бьется с немцами, потом косить немцев. Нужно было непрерывно проводить розыскную и следственную работу, потому что новгородцы, донские казаки и просто безымянные шайки не долго переживали патриотический порыв и взялись за старое. Есть-то надо!
        Но государство возрождалось. Вот уж и случилась первая торжественная казнь по политическому делу. Еще до Куликова наши поймали попа, который нёс из Орды от опального московского боярина Ивана Вельяминова набор отравы для террора по Москве. Попа допросили и сослали, папка на Вельяминова пополнилась. Вельяминов неосторожно появился в Москве и оказался очень кстати. Процесс Писцом не стенографировался, а казнь расписана щедро. И поле было оборудовано для большого стечения народа, и преступник торжественно выведен на эшафот, и москвичи сентиментальные прослезились. Понятия "член семьи врага народа" тогда еще не было, поэтому род Вельяминовых остался в чести и у власти. В общем, государство обозначало себя всё отчетливее.
        Великий князь Дмитрий Иоаннович скончался в 1389 году всего 39 лет от роду. Писец оставил нам его портрет: "Бяше крепок и мужествен, и телом велик, и широк, и плечист, и чреват вельми, и тяжек собою зело, брадою ж и власы чёрн, взором же дивен зело". Грамоты князь не знал, но духовные книги в сердце своем имел - настаивал Писец. Приводит он и историю болезни князя: разболелся, стал прискорбен, потом ему полегчало, но вдруг впал в большую болезнь, к сердцу его подступило стенание, наступили внутренние судороги, и уж душа приблизилась к смерти. Похоже на стенокардию, переходящую в инфаркт, что немудрено при грузном телосложении и нервной жизни.
        Писец и Историк еще долго наперебой расписывали великое историческое значение побед и мирных деяний Донского, поглядывая, впрочем, на меня - в неприязненном ожидании. Но я молчал. Горло мне перехватило, в глазах стояло видение Дмитрия в первом ряду московской пехоты с простым топором в царственной руке...
        Молчала и церковь православная. Уж у неё святых было - не провернуть, поэтому Дмитрию с его ребятами званий почетных не досталось. Ни по горячим следам, ни в 1980 году - на 500-летие Куликовской битвы. Но вот недавно у самой церкви случился праздник - 1000-летие крещения Руси. Получили правительственные награды, раздали церковные ордена и грамоты, прикинули, что нельзя такую круглую дату миновать без крупной благотворительной акции. И решили принять в святые еще некоторое количество россиян. Долго перебирали кандидатов от Ваньки Каина до Гришки Распутина, и вот, поди ж ты! - зацепились как-то за фамилию Донского, порадовали куликовских ветеранов! Теперь Дмитрий Иванович Донской числится у нас святым.
        Знает ли он об этом? Заметил ли поповскую возню, разъезжая в челе воинства небесного? Кажется, что нет. По праву и леву руку от князя едут ещё два ангела-самозванца - Михаил Бренко и Владимир Храбрый. Все трое так увлечены беседой, что не слышат звона с Земли. Им есть, о чем поговорить, что вспомнить...