29.
Цмип летел в своей летальной тарелке через вселенную. Молчаливые казуары облепили все пространство вокруг мертвенно-сияющими точками. анпоминающими сверх-огромный рой каких-то светящихся мух. Млечный Путь разреженно-пыльной дорожкой пролегал где-то слева, внизу. Никаких радуг и цветовых сверканий не было видно нигде, но Цмип с удовольствием ощущал свою ярко выраженную мускульность и грубость, считая, что любое по-настоящему напряженное и устремленное к цели тело стоит любых глобальных аур и звездных нимбов. И мир, представший сейчас перед ним, словно только что пережил свою смерть и был пуст, бесконечен, чёрен и чёток. Воскресения еще не наступило. А, может быть, нужно именно не воскресение, а окончательная, устремленная в абсолютный ноль, смерть?.. Цмип было все равно.
после педитации у него на душе остался неприятный налет какой-то гнусности, вселяющий в него чувство счастливой уверенности в себе; внутри тела до сих пор ощущался характерный дерьмовый привкус жижистой планеты, на которой он совсем недавно побывал. Он летел на Солнышко, выполнял наказ своих собратьев по Звезде, хотя уже не знал, зачем ему это надо, и что он, собственно, будет там делать. превозносить Соль?.. Цмип злобно ухмыльнулся глазами. Какая Соль, какие звезды, каки солнышки!.. Он сейчас -звеязд, назад пути нет, Цмип точно знал, что обратно он ни в коем случае не вернется; его цель, наверное, - милый, жилистый жочемук, а не какие-то идиотские неизвестные солнышки; и его собственная нынешняя огрубелость - всего лишь один из первых этапов
великого пути к изначальной почве, корням и камням, и если на этом пути он встретит солнышек, то, почему бы и нет - ведь не все ли равно, куда лететь и что делать, ежели главный вектор личности выбран абсолютно правильно и однозначно? Цмип радостно заревел, почуяв свою укореняющуюся материальную определенность, которая, словно устойчивое, жесткое ложе наслаждающегося собственной святостью аскета, будто сводила воедино весь путанный спектр его соматических устремлений и открывала перед ним, как наконец обнаруженная дверца уборной, вожделенные горизонты беспредельно. сочной, дебелой телесности.
Тарелка слегка урчала, вращаясь вокруг своей оси и неотвратимо двигаясь вперед. Какие-то клапана мотора то открывались, то закрывались, производя необходимую работу, или же создавая ее видимость; Цмип гордо стоял посреди главного круглого отсека,максимально напрягая свои многочисленные конечности, словно готовясь к некоему значительному труду, или борьбе, и цветок неистребимой радости воображаемо осенял его шпиль, будто своеобразный сложный нимб.
Раздался щелчок; тарелка вошла в режим усиливающегося ускорения.
В квадратных иллюминаторах убыстренно заструились казуары и метеоры. Цмип не ощутил никаких перемен в самом себе. Он все так же стоял посреди отсека и напрягался. Тарелочное ускорение сквозило сквозь него, не создавая в нем никаких перегрузок и высовых чрезмерностей, ибо он все-таки был звеяздом и пока еще, к сожалению, не достиг уровня физической соподчиненности, свойственной примитивным существам, к которым Цмип стремился всей душой.
Желтый кружок, все более увеличиваясь в размерах, возник в иллюминаторе. Вновь раздался щелчо - тарелка легко замедлила ход и даже издала какое-то еле слышное урчание, словно от радости предстоящего конца полета.
Цмип пружинисто подскочил к иллюминатору, вперясь в желтый четкий круг, который сейчас совершенно геометрически правильно вписался в иллюминаторный квадрат.
- Это и есть Солнышко? - сказал он вслух, высоко подпрыгнув и ударившись шпилем о потолок отсека.
Тарелка пошла на посадку; возникли сгущающиеся по мере снижения сизоватые клочья атмосферы.
Тарелка поскрипывала; Цмип все так же не ощущал никаких перегрузок, и его душу неожиданно заволакивала какая-то непонятная светлая печаль.
- Что мне предстоит? - произнес он вдруг, сам удивившись этому.
Вокруг все стало красным, и внизу заалела бугристая планетная поверхность, со вкрапленными в неё кое-где синими кляксами неглубоких водоемов.
У тарелки, видимо, раскрылось что-то типа парашюта, поскольку спуск был мягок и почти незаметен, как любовная ласка птичьим пухом. Цмип уже различал отдельные пригорки, и тут заметил, что снижается прямо на прямоугольную поляну с большим количеством странных коричневых кубов на ней. В центре высился большой белый куб.
- Что за блинчики!.. - в сердцах воскликнул Цмип, сам не понимая смысл собственной речи.
Прошло еще какое-то время, и с тупым стуком тарелка села на почву Солнышка. Заскрежетал механизм; в отсеке открылся проем, куда в соем тут же заструился слегка сладковатый воздух. Цмип слегка постоял в нерешительности, затем напряг мускулы и неспеша вышел на поверхность, замерев у тарелки, тут же отключившей все свои механизмы.
Прямо перед ним, выстроившись в одну линию, стояли странные трехногие, трехглазыве, многорукие существа, лишенные шпилей. Они вперились в него и. как будто, излучали какое-то нарочитое подобострастие.
- то это... - начал бормотать Цмип.
- Привет, Цмип! - вдруг раздалось откуда-то справа, на языке, который Цмип, почему-то, хорошо понимал.
Он повернулся и у видел еще одно существо, довольно сильно отличавшегося от остальных и бывшего двуруким, двуногим и двуглазым.
- Привет, Цмип! - повторило это существо, подходя. - Добро пожаловать на Солнышко!
- Кто вы? - изумился Цмип. - Почему я вас понимаю? Как я говорю?.. Что за язык...
- Этрусский, - немедленно ответило существо, самодовольно улыбнувшись. - какая разница! Наконец-то ты прибыл! Я тебя ждал!
- Да кто вы?! - осклабился Цмип, протянув вперед свои четыре руки.
- Здесь меня зовут Слад, - добродушно молвило существо. - А ты меня, наверное, и не помнишь. А ведь мы встречались! И ведь это я тебя отправил на Звезду. Ну, как там?
- отвратительно, - машинально сказал Цмип.
- Отлично. Я так и думал. Все идет по плану... и вообще. И ты, наконец, здесь!
- Да кто же вы?!..
- Ты не можешь меня помнить, - весело проговорил Слад. - Тебе придется многое узнать... И нам с тобой...
- Да кто ты, блинчики!.. - Цмип угрожающе двинулся вперед.
- Спокойно, спокойно, - Слад отошел слегка назад. - Я - Светик! А это, - он указал левой рукой, - солнышки!
30.
Прошел достаточно протяженный отрезок времени, в течение которого Цмип пробовал осмыслить увиденное и услышанное, и увязать это с опытом всей своей предыдущей бурной жизни.
Он помнил рождение на Звезде, миазмы прошлых катаклизмов, маразмы высших организмов, щупиковые трюизмы, и Яж, напоминющее клизму. Он четко представлял своего отче - Зинника, потенциальных своих мамаш; какую-то род.клиннику, или же просто шалаш (формы огромного финика), где он явился на свет, в облике звезда-циника. И всегда - устремленность вниз, паа-аастоянное хулиганство, его вечный дурацкий девиз: стать воплощеньем поганства! Но неумолимая правда высокого рождения мешала его вырождению. Его собственная нимбовость, такая же, как у всех, неограниченность, святость, мощь, убивали его внутреннюю клевость, его злобную радость, животность... если б мочь! И он смог быть гнусным и гневным, он смог превратиться в два; он восстал над благодатью ежедневной и чуть не жочемукнул едва! Учёбище, звезды, звезды, педитация в говне, - этой жизни полеты, разъезды: всё, что было со мной - во мне!
Цмип даже вспомнил слизистую желтую матку Зинника, из которой ему было суждено вылезти во Вселенную. И все остальное он ярко помнил, особо не напрягаясь: говки, Тьюбюща, Склагу, судзуд, машину времени, блюбовь, гермафлорацию, бздетство, яжеложество и, конечно же, мочку Доссь!.. И убийство самого себя, благодаря которому он стал таким, каким сейчас был. Но до матки ничего не было, как не может быть личинки до яйца, или восрксения до Творца.
- Не помню я никакого светика, - мрачно пробурчал Цмип, опять удивившись ясной вразумительности своей речи, осуществляемой всеми порами Цмипового тела на язык, который он знал, не знал.
- Пройдемте, - предложил Слад, указывая своей шестипалой рукою на белый куб.
Цмип напряг мускулы, косо взглянул на солнышек в строю и медленно, с достоинством, зашагал к кубу. Слад тут же сорвался с места и подскочил туда первым.
- Как сюда входить? - спросил Цмип.
- Как всегда, - ответил Слад.
Он двинулся вперед и исчез за матовой, какой-то воздушной стенкой куба. Цмип удивленно посмотрел на стенку, затем шагнул прямо в нее и оказался внутри, не почуяв телом никакого препятствия.
- располагайся, - вежливо сказал Слад и простер свои руки, указывая на обстановку внутрикубовых покоев.
Цмип осмотрелся. Убранство состояло из ряда каких-то студенистых синеватых бесформенных сидений, черного столика посреди и еще какого-то ромбического предмета, то и дело неожиданно вспыхивающего разноцветными огнями.
- Это что? - спросил Цмип, поглядев на предмет.
- Констриктор, - ответил Слад. - Восседайте.
Цмип подошел к противоположной стене, вытянул вперед свою руку и осторожно коснулся ею слегка колыхающегося сидения, которое тут же геометрически оформилось в нечто угловатое, четкое и упругое; Цмип забрался на него, разбросав свои четыре слизистые ноги и поставив совершенно прямо, вертикально свой головоторс, затем расслабил руки, сделав их мягкими и волнистыми, и они повисли вдоль головоторса, словно незадействованные щупики отдыхающего звезда.
- Что вы можете мне сообщить? - спросил Цмип. - Я ничего не вспоминаю. Что такое "Светик"?
- Я, - немедленно ответствовал Слад, присаживаясь напротив. - Хотите влаги?
Только сейчас Цмип заметил, что на столике стоит красный сосуд, похожий на брусок, в котором несомненно что-то находилось.
- Хочу, - сказал он.
Слад встал, взял брусок-сосуд и протянул его Цмипу. Тот приставил сосуд к одной из своих ног и всосал в себя жидкость, которая там в самом деле была.
- Что это? - спросил он, отбрасывая пустой сосуд на пол куба.
- Влага, - посторил Слад. - Хорошо мозги прочищает. Ну, эйфория, легкие причуды... Сейчас сам увидишь. Я думаю, это облгчит тебе понимание того, что я сейчас буду излагать.
Цмип в испуге завибрировал.
- Не бойся, - усмехнулся Слад. - От влаги еще никто не умирал. А умрешь - определю тебя куда-нибудь еще. Мне это ничего не стоит!..
- Как же вы можете такое говорить?! - возмутился Цмип. - Я - звеязд, но я был звездом, и даже мы - звезды - высшие существа, суть Вселенной, надежда Соли, и то ничего не знаем просмерть и про рождение, про тайну Ничто и Чего-то, про...
- Перестань молоть всякую чушь, - отмахнулся от него Слад. - Я говорю только то, что я знаю. Мое занятие в этом мире как раз и заключается, чтобы вершить судзуд и определять разных сдохших субъектов в иные воплощения. Вот я тебя и задвинул на Звезду, хотя по всем своим прежним делишкам в разных обликах ты этого никак не заслуживал. А Звезда, Действительно, самый высший, пожалуй, из неявленных миров, и я...
- Стоп! - выпалил Цмип. - Неявленных... Неявленных... Кто-то мне такое уже говорил... Кто же...
- Какой-нибудь казуар, не до конца еще свихнувшийся от беспредельного самодовольства и одиночества. Так?
- Так... - изумленно согласился Цмип. - Да, я с ним общался, когда был звездом... Когда мог летать... Когда мог быть кем угодно... Может быть, зря...
- Жжжна! - вомутился Слад. - Поздно уже. Да и не могло тебе там понравиться. Ты ведь был совершенно не готов к возможностям, которые другие субъекты заслуживают в результате длительных всяких жизненных отречений, разных примочек, подвигов, педитаций...
- Я тоже педитировал! - гордо заявил Цмип.
- Знаю! - сказал Слад рассмеялся. - В говне. как же, как же! Поп Глюкин... Но влага поприятнее.
- Откуда вы все знаете?.. - ошарашенно спросил Цмип. - Или вы в самом деле...
- Я - настоящий предъявленный констриктор! - гордо заявил Слад. - Зовут Светик. И я бы совершенно не стал бы возиться с таким мелким неявленным субъектом, как ты, если бы почему-то мне не показалось, что ты сможешь мне помочь.
- Постойте, - сказал Цмип. - вы же сказали, что вот - констриктор, - он показал на ромбический предмет, сейчас зажегшийся противным оранжевым сиянием.
- Я пошутил. Это - сигей. А констриктор - я! Я отвечаю за воплощения. тобой-то, в принципе, занимался Светозавр, он всегда тобой занимается, но он отлучился посоветоваться, поскольку ты не совсем судьбоносно сдох, избрал одну из малых вероятностей и не выполнил разнообразные конкретные задачи своей тогдашней жизни. Он ушел, а я тут же прискакал, посмотрел на тебя и отправил на Звезду. Ты-то мне, в общем, был безразличен, мне был нужен любой примитивный неявленный субъект, у которого, если его сделать высшим. могучим существом и придать ему достаточно святости, несомненно возникнет глухая тоска по разному животному дерьму, поскольку он не успел им вдоволь накушаться и насытиться. Где тоска, так и возмущение, а где возмущение, там деградация. Деградация-то происходит, но сущетсво-то остается высшим, не так ли?.. Понимает и ощущает намного больше, чем в какой-нибудь говенной людской, личиночной форме. И может намного больше. И сможет, возможно. мне помочь, ибо всем предъявленным на все насрать, казуарам еще больше, а один я уже завернулся. Мне нужны свежие существа, свежие идеи, ибо дело настолько чудовищно и глобально, что даже мне - величайшему и самому охренительному (уж поверь, звезды для меня не более, чем жочемуки), - при слове "жочемук" по глазам Цмипа промелькнула грустная улыбка, - не справиться в одиночестве. Один я уже не могу, повторяю! Я уже совсем запутался, ничего уже не понимаю, не знаю, что и делать, как быть...
- А что надо делать? - откровенно спросил Цмип.
Слад осекся и некоторое время напряженно молчал. Потом он встал, извлек откуда-то еще один красный брусок-сосуд и резко выпил влаги. Затем он снова сел, переплел свои пальцы, посмотрел рямо в глаза Цмипу и негромко сказал:
- Убть Членса.
- Что?!.. - изумился Цмип.
- Тише! - строго приказал Слад. - Это - не шутка. Ты впервые слышишь это имя, его никто не знает, кроме предъявленных и... казуаров, наверное, но они уже забыли, да им и все равно, их все это устраивает, хотя... Если бы казуары перешли на нашу сторону! - вдруг он вскричал почти маниакально.
- Кого убить? - переспросил Цмип. - Член... са... Так? Кто это?
- Тише! - вновь приказал Слад, моментально овладев собой. - Да, ты правильно это произнес. Членса. Член-са. Это - Его истинное имя.
- А кто он?
- А ты еще не понял?
- Откуда же?
жжжна, ты же разучился читать мысли!.. Звеязд!...
- Не совсем, - тихо сказал Цмип. - Это - Богж?
- Да! Конечно! Богж, или ж Бог, кому как нравится... Тебе же казуар рассказывал!.. Короче, Творец всей этой поебени... Извини. я снова перешел на этрусский.
- Все верно, - сказал Цмип. - Богж... Предъявленные, явленные и неявленные... Но я тогда подумал, что это все - казуарский бред. Так его зовут "Членс"?
- Ну да! - обрадовался Слад. - Только никому ни слова...
- За кого ты меня принимаешь! - оскорбился Цмип. - Слушай, почему это мне сейчас кажется, что я состою из воздушных приятных пылинок, а ты сверкаешь предо мной, словно какой-то святой волшебный закат?
- Это влага начала действовать. Но это ерунда. Нам надо убить Членса!
- Зачем? - тут же вырвалось у Цмипа.
- Жжжна! Думай, прежде чем что-то произносить! Ты не догадываешься?
- Нет.
- Ну... какое твое самое большое желание?
- Быть таким же запредельно обычным, как жочемук, таким же тупым, как Яж, таким же сильным, как я... Я... Стоп, а кто ж тогда я? Значит, я...
Бездонная печаль нахлынула на Цмипа. Звезд, звеязд, Цмипкс, Цмипк, Цмип... Жжжна! Кто же он. в самом деле, кто же я, есть ли оно вообще? И если есть. то кто...
- Я хочу быть собой, - абсолютно уверенно сказал Цмип. - Я не хочу этой всей воздушности, изменчивости, фальшивой легкости, мерзкого постоянного восторга, утомительной вечной благодати... Я хочу быть собой - четким, однозначным и конкретным; бытьсобой, или не быть вообще... Но... Я не знаю теперь, есть ли я вообще, кто я, существую ли я, или же... все это просто слова, игрушки какого-нибудь другого забавляющегося всем этим типа...
- Членса, - уточнил Слад.
- Значит, Членса... Но я - есть? Или же меня нет? Или как-то по-другому? Ответь мне! Я - Цмип? Или Цмипкс? Или Цмипк? Или кто-то еще? Я должен знать! Почему ты не сделал меня жочемуком!! Я бы любил Яж, сеял бы хворь, мечтал бы о пупушке, не верилбы в казуаров... и в этого Членса...
- Членс - един! И Он - один! - загремел Слад.
- Но я-то есть?..
- Ты? Ты - неявленный, ты - бред Членса, его глюк, его... прикол, если будет угодно. Я не могу тебе рассказать, кем ты был, ты просто удивишься и не поверишь. Да это и не важно. Важно, что твое желание - единственное настоящее требование любого живого существа, но оно не выполнимо, пока всем управляет и заведует Членс.
- но он же все создал! - воскликнул Цмип. - как же можно его убить? Кто мы такие, чтобы убить... Творца, Богжа?
- Я не могу, - согласился Слад, - я на виду, но тебя, как неявленного, Он может и упустить их виду. Ведт ему сейчас тоже, в общем, на все плевать!
- Как это? - изумился Цмип.
- Сейчас объясню. Я, вообще-то, и должен был тебе с самого начала это объяснить... Тебе про это рассказывал казуар, но ты тогда еще не знал остального, не помнил меня...
- Я и сейчас тебя не помню!
- Это не важно. Короче, Членс сотворил всю эту поебень, выражаясь по-этрусски, создал предъявленных - это мы - констрикторы - и явленных - казуаров. И все было более-менее нормально и даже хорошо. Он сам так всегда говорил тогда. Но потом... Видимо, ему стало скучно, впрочем, кто я такой, чтобы влезать в нутро Членса? Хотя, мы и так у него все внутри. Короче, он сотворил Соль - вещество, которое ему как будто дает то, что он сам не может представить и, соответственно, сотворить. Я уж не знаю, что это такое...
- Мы - звезды - стремимся к Соли! В Чистый Свет! - самодовлльно воскликнул Цмип.
- Конечно, - улыбнулся Слад. - Еще бы! И Членс стал употреблять эту Соль, а все последнее время полностью не... как бы это сказать... не вылезает из этого Соляного состояния. А "сон Богжа рождает всяческих жочемуков" - так, что ли, тебе сказал казуар?
Да, - удивленно кивнул Цмип. - Ты знаешь...
- Стоп! - приказал Слад. - Я не закончил. Слушай меня внимательно.
- Я почти не могу... Ты весь переливаешься коричневой изморосью...
- Это все влага! Не обращай внимания! Еще не хватало, чтобы ты ею передознулся... Такая безобиднейшая штучка... Короче, Членс полностью перешел на эту свою Соль, и тут же возник Соляной мир, который мы назвали неявленным, поскольку он создался как бы помимо воли Членса, а просто, как следствие Соли. Дай ему протрезветь - и все эти жочемуки дурацкие и звезды исчезнут
- Так чего же он не протрезвеет? - резонно спросил Цмип. - Впрочем, тогда и я исчезну, и жочемуки... и Яж! Не хочу! Мне с тобой не по пути!
- Да не хочет он трезветь! - в отчаянии вскричал Слад. - Не хочет! Ему ведь тоже, наверное, наблюдать то, что берется из него, но как бы сам собой...
- Ну и пусть берется, - сказал Цмип. - Сделай меня жочемуком, и мне больше ничего не надо.
- Ну вот, а еще говорил: хочу быть собой!..
- А это - не я? Жжжна! Ты прав... Но тогда меня вообще нет!
- Конечно, нет! - убежденно воскликнул Слад. - А ты еще не понял? Ты - просто Солной бред, маразм, случайный нарост на былой строгости и величии мироздания! Но у тебя есть шанс возникнуть!
- Как? - спросил Цмип, окончательно запутавшись, и ощущая лишь бесконечное нарастание сверх-приятной мягкости самого себя.
- Убить Членса.
- И что тогда будет?
Слад сокрушенно замолчал.
- Если б я знал... Хотя, я примерно представляю... Но нет, это невозможно представить.
- А ты его видел? Хотя бы раз?
- Кого?
- Членса!
Слад горько захохотал.
- Ты - мелкий, неявленный дурачок! Ну как можно увидеть, услышать Богжа, Творца?.. Членса?.. Он же и есть все, и он во всем, и вовне, и внутри, и снаружи, и за...
- Перестань молоть эту чушь! - рассерженно оборвал его Цмип. - Ты же предъявленный, как ты мне многократно заявлял. Ты же должен общаться с Членсом!
- Общался когда-то... В светлые времена... Когда вас всех еще не было. не было этой дурацкой Соли... Да и то. что я говорю? Какое общение... Это же Членс! Не понимаешь? Члее-еенс!! Ты сам в себе должен понять, когда он к тебе обращается, и когда
твое слово доходит до Него... Если доходит... Ты и сам точно также с Ним общался! Если общался.
- Но как же ты тогда собираешься его убить? - спросил Цмип. - Где ты его найдешь? Как ты его обнаружишь? Как ты поймешь, что это - Он?!
- У меня есть некоторые идеи, - уже спокойно ответил Слад. - Я потом тебе их изложу. А теперь тебе надо слегка отдохнуть. Все-таки я переборщил с влагой!
Приятная мягкость, заполнившая Цмипа, теперь словно уносила его в какое-то блаженное небытие, сводящее все на нет и постепенно поглощпющее своей высшей, невыносимой предестью мысли, ощущения, формы, брусок сосуда, весь этот белый куб и сидящего напротив Слада.
- Я... - начал Цмип.
- Главное, не сопротивляйся, - перебил его Слад. - Это не смертельно. И ничего слишком страшного. Будет немного приятно, а потом пройдет.
- Нем-но-гооо... Ничего... се-ее-беее... Беее... Бееее...
И тут, когда уже нарочитая вездесущая прекрасность готова была окончательно потопить Цмипа в безмерном океане радужного всеобщего забвения и любви, он вдург собрался с последними силами и задал свой финальный вопрос этому Светику-Сладу, превратившемуся сейчас в единый жаркий шар жуткой, как суть тайн, энергии:
- А ты абсолютно, до конца уверен в том, что этот Членс существует?
- Нет, - ответил Слад.
И Цмип полностью растворился в искрящейся ласковой влаге, которая стала теперь им самим и вообще всем, что только возможно и невозможно.
