|
|
И тогда он решил украсть у Адамова жену и ускакать с нею на коне, а коня не было. А он думал: "Вот, будем скакать с нею голыми на коне". А Адамов был огромный, как дом.
Потому что, потому что...
Да не про то!
Нет, про то!
Он вышел из магазина, и джазы сознаний окружали его, целая фабрика джазов.
"Почему бы не быть мне полковником? подумал он. Ведь если быть полковником, то можно иметь свой собственный ПТУРС".
Если бы губы можно было прищуривать, то слово ПТУРС было бы непобедимым, как сам ПТУРС.
Два килограмма огурцов, сказал он продавцу.
Один?
Два!
В метро один человек выходил из поезда с ребенком на плечах и приседал, чтобы не задеть ребенка головой о раму. Это было интересно. В метро можно было стоять у колонны, есть огурец и смотреть.
Адамов появился внезапно и был бледен, как синяя, белая молния.
Ну, что, сука, решил жену у меня увести?
Подавиться огурцом от неожиданности и начать декоративно кашлять светлая зелень с маленькими изящными косточками.
Не притворяйся! сказал Адамов.
Я не-е при...
Нет при!
Нет не при!
Он наконец откашлялся и стал стоять грозно. "Был бы конь, можно было бы наехать грудью коня на этого Адамова. На коне всегда ростом выше людей, и еще голова на шее конская между ног..."
Ну, пошли, сказал Адамов.
И они пошли. Джазы других сознаний попробовали было окружать его опять, но теперь им делать это было трудно, потому что была не та обстановка, трудная была обстановка. Готовилась битва за женщину, и надо было не испугаться. Потому что, когда пугаешься, то уже сам не свой, а как бы принадлежишь врагу, и враг что хочет, то с тобой и делает, хочет укладывает, например, в желтый пенал, и ты тогда как бы в желтом пенале, как пьюпл на уроке биологии, когда тичер у стрекозы отрезает глаза.
Слышь, Адамов, я тебе сейчас очки раздавлю!
Че-е-го-о?! заревел Адамов.
Адамов и в самом деле был огромный, как дом, и даже как два дома, а, может, и пять или даже шесть домов.
И вот схватились они с Адамовым и стали бить друг друга яростно, и кулаки были, как кирпичи, и они все старались по лицу, по лицу, а ногами в ботинках по яйцам. Потому что без яиц никак нельзя прожить с женщиной, как и без лица.
И вдруг приезжает эта самая женщина, голая, на коне. И ей это так понравилось, что они оба не трусы и бьются за неё кирпичами и ботинками, что она подняла руку, обнажая пахучую свою подмышку и скомандовала:
Битву прекра-а-тить!
И так махнула рукой, что даже конь присел, писая от ужаса желтой своей горячей струей.
И, и...
И он вышел из магазина, серьезный такой, серьезный, как Гамлет, и к нему подошел Горацио.
Ну, что, друг, как дела, херово? спросил Горацио.
И он хотел замычать, как бык, раздвигая уже в мыке этом грозном кольца в ноздрях, разрывая их, ноздри, почти, но не замычал, подумав, чего на друга-то мычать.
Ты ужасен, сказал Горацио.
Я знаю, сказал он.
Тебя нужно отвести в музыкальную комнату.
Да, сказал он.
И Горацио повел его, яростного и прекрасного Гамлета, в музыкальную комнату. И ее стены были стеклянные. Это был такой стеклянный, полузеркальный лифт. Три стены прозрачные, а три нет.
И он разделся и вошел в этот лифт обнаженным. И Горацио включил яркий свет, чтобы все его тело было ярко освещено и чтобы не было ни клочка тени, и он стал там стоять, чтобы все видели, чтобы над городом, в лазерных лучах, в семьсот семидесяти семи разноцветных лазерных лучах.
Перестаньте, сказала жена Адамова, она работала стриптиз в баре и в перерыве вышла к нему покурить.
Она была в черном кожаном платье, которое ей очень шло. Он сидел в темноте с бокалом темно-красного вина и смотрел на сцену, где она плавно раздевалась под музыку. "Странно, думал он. Я совсем не испытываю сейчас к ней влечения. Её раздевающееся тело было далеко, и свет был неестественный, красный и синий. Он вспомнил жестокое порно на видео, крупный экран, неумелый, но честный натурализм оператора.
О чем ты думаешь? сросила она.
О тебе, солгал он.
Тебе понравилось?
Твоя нагота перед другими мужчинами? ответил он вопросом на вопрос.
Ей было трудно сознаться.
Он знал, что Адамову она не изменяла. И она сама про себя знала, что она не делала это ни с кем другим, кроме Адамова, и, может быть, потому что она никогда не делала это ни с кем другим, может быть, поэтому она и раздевалась в этом вульгарном накуренном баре для дальнобойщиков, получая свое странное удовлетворение мечты, потому что мечта это стирптиз, а реальность это когда разбивается стеклянный куб и тебя просто ебут, грубо, как собаку.
Он знал про неё всё, поэтому она и хотела ему отдаться как жена, как новая жена для нового мужа. Она догадывалась, что этот человек может понять и простить то, чего никогда не мог понять и простить Адамов.
Ведь и Бога распяли на кресте обнаженным, не сводя с неё глаз, тихо сказал он.HOMEPAGE | КОГДА ОТКЛЮЧАЮТ ТОК | САН-МИШЕЛЬ | ПРОЗРАЧНАЯ ЗЕМЛЯ | КОГДА ЗАМЕРЗАЕТ ОЗЕРО | ДЖАЗЫ СОЗНАНИЙ | ТАПИРЧИК | МАТ И ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ | НОЧНАЯ РАДУГА | ШАРИПУТРА | СТРЕЛЕЦ
 |
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
 26.08.2003 Сегодня в РЖ Магия круглых цифр Не без террора Сапоги всмятку по-министерски Амбициозная корпорация - AD LIB. На волне оптимизма Прошу тишины Все о поэзии 148 В попытках объять необъятное Калифорнийский синдром, или Лошадиные гонки Новые избирательные инициативы: рост социального отчуждения Кругом одни шахиды Бумажным кирпичом по... тоталитаризму Голод 84 После нас - хоть потоп Дети хотят в тюрьму Далекий бит танцплощадки Долгое эхо августа, или Преодоление постмодерна Шведская лавка 123 Не открытие сезона Лампочка Ильича
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
|
|
|
|
|
